Полюбоваться утром роскошным видом из окна её номера!

На глухую стену соседнего отеля. Вспомнив из прочитанного, что это: «Настоящее дерьмо, вам понравится!» Неслышно усмехнуться над этой экономисткой, принять душ, пока она ещё спала. И снова нырнуть в её глубины!

А теперь опять, допив вместе с Анри водку в его в носовой каюте, оставил «молодых» ворковать. И ушел к себе. Подарив этот столь роскошный в открытом море подарок моряку на день рождения! И её два таких воздушных шарика. Со смайликами сосков. Глубоко вздохнув и перекрестившись. Мысленно дав ей пинка под зад, этот уже не менее воздушный от бесконечных абортов шар. Одного взгляда на который хватало… за грудки матросов и уносило теперь одного из них в самые светлые, самые радужные дали.

Где их обоих встречал за барной стойкой из радуги сам Дали, предлагая свои фантастические коктейли из «Сальватора». Опьяняя небесным счастьем!

За что они ещё и после рейса Ганешу от всей души благодарили. И ещё около года всё никак не могли расстаться. Сходив вместе ещё пару самых романтических рейсов в другой организации. Так как обиженный до глубины души на них обоих капитан судна сделал так, что «молодым» пришлось навсегда его покинуть. Его организацию. Души.

И лишь через год её, обливаясь слезами, в том числе и – благодарности, понимая, что Анри не сможет в силу разницы лет и отсутствия у него жилья на ней жениться, потянуло к себе на родину. Домой. К своим фанатам.

О чём они оба уже и не жалели. Почти. Проведя, на прощание, на берегу ещё один самый светлый, самый медовый месяц! И…

Разорвали этот мир надвое. Навсегда.

Певичку Ганеша больше никогда не видел, а вот морячка встречал. Но выглядел тот уже неважно. Напоминая пустую тряпичную куклу, из которой в конце этого представления вместе с рукой нечаянно вытащили сердце.

Да, что-то в ней, в этой певичке, было. Умение превращать даже случайную связь в столь пронзительную песню, что даже после того, как ты понял и окончательно смирился с тем, что для тебя её «концерт» окончен, она ещё долго звучит у тебя в душе. Никак не желая замирать.

Заставляя тебя снова и снова вспоминать её прощальные слова. Поцелуй на перроне. Её скупые слёзы сквозь вымученную улыбку, что нещадно её душили. Заставляя её в ответ на это с той же силой душить тебя, обнимая на прощанье!

«Господи, я и не знал, до чего она некрасива…» 2

Елена была чуть ниже Ганеши ростом. Так что когда она одевала красные туфли на шпильках вместе с её любимым красным платьем, то становилась одного с ним роста. Как бы давая понять окружающим, что они буквально созданы друг для друга. И как удивительно пре-красны!

Елене было тогда двадцать один год по местному летоисчислению, а Ганеше – двадцать семь. Именно лето-исчеслению, так как оба они родились летом. И так и продолжали излучать его всю жизнь. Всё пышнее расцветая, с каждым годом, прямо на глазах. Так что продавец продуктового павильона во Владивудстоке, куда они вместе каждый день заходили, чтобы Ганеша мог побаловать Елену свежими фруктами и прочими мелкими вкусняшками, восхищенно глядя на столь совершенно летнюю пару, буквально расцветала на глазах и обслуживала их столь трепетно, словно бы это было для неё честью. Улыбалась им и, вскользь, говорила комплименты. Чтобы им приятнее было найти повод выйти из ближайшего дома, где Ганеша снимал студию, и снова зайти в павильон, покупая продукты и всякую ерунду. И ему было чем порадовать свою красавицу. Ведь Ганеша не так давно пришёл из рейса и мог позволить себе всё, что тут было, скупив за одно посещение весь товар. Продавец своим опытным взглядом это видела по снисходительному выражению его лица, с которым он с недоверчивой улыбкой осматривал её товары. И для того чтобы он купил своей девушке самые лучшие продукты, старалась на все лады. Чуть ли не кланяясь до земли, если бы в это время так вести себя было всё ещё модно. А потому и старалась это показать на общепринятом тогда языке жестов, улыбок и предельно чутких к их запросам взглядов, предлагая им купить самое лучшее, что у ней было. И встречая и провожая их из магазина самыми восторженными взглядами. За пару недель их совместного проживания выработав у себя рефлекс восхищения.

Оставшийся на её лице даже после того, как его Елена отправилась вожатой в детский лагерь с углублённым изучением английского языка. И Ганеша приходил один. Покупая уже не так уж и много товаров, чтобы вызвать у продавца столь роскошное отношение. Словно бы как к зашедшему в её модный и дорогой бутик миллионеру. За новым «Ролексом». И прочими столь же дорогими безделушками. Не зная на что ещё потратить своё богатство. Души. И ей хватало одной его улыбки чтобы вспомнить его и Елену вместе и снова начать ему столь же радушно улыбаться, радуясь от того, что он снова её посетил. И подарил эту радость. За свои столь незначительные уже покупки.

Не удивительно, что Ганеша стал называть свою Елену прекрасной. И тут же в неё влюбился.

Хотя, она понравилась ему сразу же. Ещё в первый же день знакомства, когда ей было восемнадцать. Он зашел к Адлеру и не застал того дома. Елена открыла ему и вышла чтобы именно это и сказать. Войдя с порога Ганеше прямиком в душу. И он тут же понял, что Адлер реально крут! Раз у него такая нереально красивая девушка. В свои восемнадцать лет показавшись ему настолько ослепительной, что с тех пор он Адлеру постоянно завидовал и недоумевал: «Чего же она в нем нашла?» Как потом оказалось – отдельную (от рано умерших родителей) квартиру. И влюбился в Ириду только лишь потому, что та была очень и очень на неё похожа. Хотя и не менее красива. И когда через три года они снова встретились, и Елена пригласила Ганешу, Ганимеда и одну свою чуть менее красивую подружку Милу с забавными еле заметными усиками на пикник на пляже, он сразу же это понял. Глядя на выражение её лица. Будто бы Елена и Ирида были как минимум двоюродными сёстрами. Что ещё больше его к ней привлекло. Отдаваясь гулким эхом любви в его сердце. Которое уже успело о ней забыть. Поняв, что когда он увидел её у Адлера, он влюбился в Елену с первого взгляда, а в Ириду – со второго, после проведённого с ней в одной коммуналке детства. Даже не подозревая о том, что младшая его на пару лет Ирида восхищалась им все эти годы.

Да и – что толку? Ведь он засматривался тогда лишь на сверстниц. Когда вместе с Лысым, Гвоздём и Батоном проводил вечера, беспечно слоняясь по дворам красивых (как им тогда казалось) местных девушек.

– Привет, – улыбнулся Ганеша Тоне уже через много лет, когда она села на пассажирское сиденье рядом с ним. Уже слегка потасканная жизнью, но всё ещё красивая.

– Привет, а ты кто? – не поняла она.

– Я тот, кто любил тебя все эти годы, – признался Ганеша. – Начиная с того момента, как я с друзьями часто ходил к твоему дому, в котором расположен «Пятьдесят шестой» магазин с лицевой стороны здания. И мы все общались в твоём дворе чуть ли ни каждый день.