— Каждый рожденный вне Земли и ступивший на территорию, подвластную Хранителю, попадает в его распоряжение, — отчеканил Рэй, — Я даю тебе одну минуту, чтобы исчезнуть с этой планеты. В ином случае, выбери сторону света, на которую я развею твой прах.

Хранитель расправил и без того широкие плечи, обозначая свое превосходство над братом. И сжатый в кулаке жезл подтверждал правдивость его намерения. Шед рисковал жизнью, пытаясь надругаться над памятью череды Хранителей и предлагая предать планету, что те клялись жизнью защищать до последнего вдоха. Предать, бежав как крыса, как вор, бросив сердце галактики на растерзание стервятникам — настоящий Хранитель ни за что не пойдет на такое.

Шеда корежило от досады. Он, сын Хранителя Земли и мерийки, представитель высшей расы, должен слушать какого-то выродка, чья мать была простой смертной? Извращенный ум мерийца получал удовольствие от таких сильных переживаний, но уязвленная младшим братом гордость, портила все наслаждение. Шед никогда не оставлял оскорбления безнаказанными. Сейчас он уходил, с мыслью вернуться в Храм Звезд полноправным хозяином Земли. Дело оставалось за малым — избавиться от брата.

Рэй провожал взглядом черный шаттл, понимая, что это начало войны. И от него зависит судьба планеты и миллиардов душ, которые даже не догадываются о том, что за их дом идет борьба.

Жуткая головная боль не давала сосредоточится. Где-то в глубине подсознания я понимала, что со мной произошло, чувствовала, как тело возвращается к жизни, но тиски, которыми сдавливало мозг, мешали проанализировать произошедшее. Была лишь единственная четкая мысль: «Хочу, чтобы не болело».

— Все это очень странно. Ткани мозга восстановлены, отек спал, жизненные показатели в норме, но система сигнализирует о боли.

Я узнала голос врача, что следил за моим состоянием последнее время. Не знаю, зачем он был здесь, ведь мое тело было облеплено датчиками, и система автоматически срабатывала на каждое изменения в моих показателях, стараясь привести их в норму.

— Обезболить не получается. Если так и дальше пойдет, нам придется ввести Хари в искусственную кому, иначе, организм не выдержит.

— Что это может быть, Лус?

Стоило услышать Хранителя, и сердце забилось чаще. Вспышкой пронеслось воспоминание последних минут моей прежней жизни, перед тем, как меня убили. «Он мой!» По животу растекся огонь, побуждающий встать и залепить пощечину этому мерзавцу. Но в вену тут же впрыснули стабилизирующее вещество, и внутри снова стало спокойно.

— Фален?

Я подняла тяжелые веки и сквозь мутную пелену увидела взволнованное лицо Рэя. Кажется, он немного похудел, щетина стала длиннее, а морщинка между бровей — глубже.

Я мазнула по нему взглядом, и снова закрыла глаза, понимая, что больше не испытываю к нему ни ненависти, ни страха. И трепета во мне тоже больше нет.

— Она видит меня?

— Да. Она видит и слышит. Иногда говорит. Но боль вытягивает из нее последние силы.

В центре головы защекотало и металлический привкус холодком потек по телу.

— Но я не чувствую ее боли, — удивился Хранитель, — вообще ничего не чувствую…

Хранитель коснулся костяшками пальцев моей щеки, и нежно погладил.

— Что с тобой, Фален?

Не знаю, ко мне ли был адресован этот вопрос, или к мирозданию, но отвечать не было сил.

Лежа внутри капсулы я запуталась в днях. Я не знала утро сейчас, или вечер. Я открывала глаза, видела над собой лицо Рэя, чувствовала, что боль снова заполняет все мое тело, как сосуд, и тут же отключалась. Но в один день все изменилось.

Легкость и счастье лопались внутри меня мелкими пузырьками, точно шампанское. И настроение с первой же минуты соответствовало: немного пьяна, слегка игрива и чрезвычайно голодна!

Я пошевелила руками и не почувствовала обычного сплетения проводов. Осмотрелась — ничего. Я все еще лежала внутри капсулы, но меня больше не лечили. Платформа плавно покачивалась, создавая эффект легкого головокружения, и, несмотря на это, счастье не чувствовать боли заставляло вскочить и кружиться, петь и танцевать!

Опираясь на локти, я приподнялась и увидела спящую Ниту. Девушка сидела у меня в ногах, оперев голову на руку, и тихо сопела. Такая милая, совсем еще ребенок.

— Нита! — шепотом позвала ее, и та мгновенно распахнула глаза.

— Хари! — девчонка кинулась обниматься, укладывая меня своим весом обратно на постель, — ой! Простите! Я так рада!

Она отпрянула, поправляя на мне простыню, которой я была укрыта, и засуетилась!

— Я сообщу! Всем сообщу!

Нита нажала на кнопку, встроенную в капсулу, и уже через пару секунд комната звенела и жужжала от несметного количества работающей техники, съезжающейся со всех углов ко мне.