– Смешай с лиловым, – прозвучал теплый и уверенный голос.

Гарванна оторопела. Кисть застыла на месте. Девушка посмотрела по сторонам, но никого не увидела. Послышалось. Всегда, когда погружаешься глубоко в музыку и творчество, велик риск оторваться от реальности и заподозрить, что кто-то требует твоего внимания.

– Смешай с лиловым, – голос настойчиво повторил, теперь чуть громче.

Дважды послышался тот же ласковый с какой-то тихой и приятной хрипотцой голос. Но это не тот голос, которым она читала книги или озвучивала свои мысли. Она отчетливо слышала его снаружи, вне своего сознания. И на этот раз была уверена, что это вовсе не музыка или шум на улице. Еще раз оглядевшись по сторонам, девушка решила, что просто увлеклась и что-то придумала себе. Но почему-то ей захотелось потянуться к лиловому, и она добавила краску к своей палитре.

И правда, так цвет – еще интересней. Пара штрихов и небо уже невозможно было отличить от того, что виднелось там в конце рядом домов и балконов.

– А теперь зеленый, – опять заговорил кто-то.

«Зачем зеленый? И кто это говорит? Глупости какие-то.»

– Попробуй, – с какой-то нежностью попросил голос, – смешай с фоном и добавь тени.

«Так-с, пора прерваться. Что-то уже совсем не то происходит.»

Гарванна смахнула капельку пота со лба и отложила кисти с красками в сторону. С полотна на нее смотрело удивительное небо: этот закат был так же красив, как те, что происходят в летнюю пору на морском побережье, или как те, что случаются на высоком горном хребте, вдали от людской суеты, или как те, что встречаются в бескрайней степи по весне… Это было настолько натурально, естественно и прекрасно.

– Добавь зеленый, смешай с фоном и создай живые тени, – так же ласково проговорил голос.

Гарванна решила подчиниться, но с уверенностью, что на этом точно все. Несколько часов работы пролетели незаметно. Уже смеркалось, а она так и не успела ни пообедать, ни поужинать. Повинуясь совету голоса, художница добавила красок. И правда, образ на картине проявился совсем иначе. Теперь все вокруг дышало. Рисунок был живым, таким же, как кисти в ее руках.

– Это бездонное небо не отличить от настоящего. Ты – большая молодец.

– Даже не могла представить, что такое сочетание даст подобный результат.

– Немного фантазии, немного души, немного безумства и свободы мысли…

Гарванна глубоко вздохнула, убрала рабочее место и быстрым шагом направилась в ванную. Она умылась холодной водой и посмотрела в зеркало. Все такая же красивая, но немного уставшая, слегка покрасневшие глаза от усердной работы. Тишину нарушило бесцеремонное урчание.

– Так, определенно надо опустошить запасы холодильника. А ты, и правда, большая молодец! – подмигнула своему отражению.

Погружаясь в работу над делом, которое приносит истинное удовольствие, время перестает иметь значение, физические потребности так же уходят на второй план. И когда ничто вокруг не отвлекает, душа вырывается наружу. Покинув физическую оболочку то, что скрывается глубоко внутри, наслаждается жизнью и каждым моментом. Что-то подобное происходит, когда засыпаешь в теплой и уютной постели, с увлечением читаешь интересную книгу, на пробежке с пустой и чистой головой или в глубокой медитации. Именно в такие мгновения рождаются шедевры, приходят гениальные мысли и происходят, казалось бы, невероятные события. И чем дольше длится эта магия, тем труднее возвращаться в реальность. Свободный и ничем не ограниченный дух вновь попадает в рамки своей плотской оболочки. Но результат этой прогулки неизменно оставляет свой волшебный след.

Гарванна с удовольствием съела свои любимые тосты с авокадо и лососем, дополнив их сочным салатом с рукколой и двумя яйцами пашот. А ароматный жасминовый чай окончательно освежил и восстановил силы. Самое время отвлечься и поболтать с друзьями. И надо бы позвонить маме, узнать, как там она в своем путешествии. Мысли ее улетели далеко, постепенно стирая события насыщенного дня. Уже не так ярко светило утреннее солнце, не столь отчетливо помнился парк, каким-то менее таинственным казался Тедеус в своей нелепой шляпе, но только кисти, ваза и картина все так же явственно дышали и заполняли сердце и разум девушки. Совсем незаметно она уснула.

Все сны были заполнены ее последней работой. То являлся образ в процессе рисования, то он сменялся ожившими и поющими кистями, то вдруг все фокусировалось на китайской вазе. Она напоминала огромное сердце, а во сне оно и было сердцем – так же тихо и мирно билось. Затем вазочка оторвалась от поверхности деревянного столика и начала ярко светиться, по-прежнему испуская ритмичные волны, резко уменьшилась до размеров настоящего сердца и окуталась пунцовым туманом. Когда дымка немного прояснилась, возник образ высокого и статного мужчины – у него были широкие плечи, крепкие руки, подтянутый торс. И чем-то напоминал Генри, нового знакомого Феры. Его черты были размыты, и он скорее напоминал призрака или духа.

– Ты так прекрасна и так талантлива. Я хочу, чтобы ты была счастлива, – тихо прозвучал голос, Гарванна узнала его, это тот самый голос, который советовал добавить ту или иную краску. – Ты ведь хочешь быть великой, быть замеченной всеми. Я буду рядом с тобой и помогу тебе. Мы сотворим самое большое чудо. Просто протяни мне свою руку. И вместе мы покорим этот мир.

И Гарванна протянула свою руку.

Дух прикоснулся к ней, и было в этом прикосновении что-то особенное. Все тело содрогнулось от приятного волнения. А затем образ скрылся в розовой пелене. Рассеявшись, все было как прежде – рубиновая вазочка с крышечкой, на которой мирно дремал дракон – неподвижно покоилась на деревянном столике в окружении пышных пионов. А подле стоял мольберт с незаконченной картиной, где было живое закатное небо с проблесками звезд, сочные цветы и пустое место для древней реликвии и ласточек. Одна ласточка сидела на столе, а вторая резко взмывала вверх, точно душа, стремящаяся на волю.