– Ник, эй, ты чего? Врача!

Чьи-то холодные руки сжали мою. Я хотел сказать, что такое со мной бывает, и через минуту мне станет легче, но губы пока не слушались. Я почувствовал жгучий укол в руке, как будто со стороны увидел, как меня укладывают на носилки, которые предназначались для соревнований. Хотел вскочить с них, объяснить, что со мной все в порядке, но видимо мне вкололи что-то, что вконец обездвижило меня. Мне казалось, что происходит все слишком стремительно, я был уже на заднем сиденье в машине полиции, потому что скорая увезла Шона. А еще через несколько мгновений в больнице на процедурном столе, где мне вкололи очередной укол, я все чувствовал и видел, но не мог шевелиться, не мог говорить.

Когда мне надели кислородную маску, я почувствовал тепло в теле, и наконец успокоился.

Через какое-то время я пошевелился и сел. К моей руке была присоединена капельница. Я увидел двух врачей в масках и шапочках.

– Что вы мне вкололи? – собственный хриплый голос удивил меня. Я хотел пить, от сухости во рту язык стал словно толще и с трудом помещался во рту.

– Вам нужно лечь, – медсестра подошла и уложила меня. Странно, но у меня не было сил сопротивляться.

– У вас микроинсульт, большая редкость в вашем возрасте. Ваши родные уже едут сюда.

Мне хотелось зареветь. Я представил реакцию Ханны и дяди Джона.

– Зачем вы это сделали?! Моя тетя ждет ребенка.

– Понимаю, но так положено. О вашем состоянии тогда мы поговорим только с ее мужем. Вечером вам принесут ужин.

– Что?! Мне нужно домой!

– Вам необходимо обследоваться, вас пока нельзя выписать.

Я лежал на подушке и мысленно ругал себя за то, что поехал в турпоход, Шона за то, что полез финишировать, Милу, за то, что скорее всего выдумала свою травму и подставила Шона. Ругал школу за непродуманные соревнования, врачей за то, что не отпускают домой. Я боялся за Ханну и за Шона, не знал, надо ли бояться за себя.

Что я буду делать в больнице ночью? Притворяться, что сплю?

Через час ко мне пустили дядю Джона, он выглядел встревоженно, но постарался поддержать меня.

– Как Ханна? – спросил я.

– Ей сказали, что ты упал вместе с Шоном и для порядка нужно подержать тебя в больнице.

– А Шон?

– Ему сделали перевязку и отвезли домой. Небольшое ранение. Его родители не собираются заявлять на учителей, все-таки он тоже виноват в случившемся, но проверок школе не миновать. Безопасность не была организована.

– В меня вкололи что-то, и я не смог двигаться полчаса, наверное, – пожаловался я.

– Да, мне сказали, что была необычная реакция на лекарство, поэтому завтра тебя обследуют.

– Но Ханна хотела вести меня завтра к какому-то своему проверенному врачу! – я резко сел в кровати.

– Ник, я уже подписал согласие на обследование здесь, я не позволю Ханне сейчас этим заниматься, – твердо сказал дядя Джон.

Я кивнул и в отчаянии откинулся на подушку.

Через стеклянные двери палаты я увидел идущую к нам Ханну. Она несла в руках мой ноутбук и книги. Ее появление мгновенно ободрило меня.

– Привет, как ты? – она взяла мое лицо в руки, как будто я был маленьким, на деле я выглядел почти ее ровесником. Ханна всегда была невысокой и худенькой, сейчас она оставалась такой же, только с большим животом.

По сути, она была моей матерью, но я никогда не называл ее так, все-таки историю моего появления в семье она никогда не скрывала. О своей матери я старался не думать. Сам не знаю почему, я испытывал злость на нее за то, что родила меня с такой особенностью и оставила. Даже, если не по своей вине. Злился за то, что не дала сведений о нахождении отца, а он бы мог многое прояснить. На ее фоне Ханна казалась мне святой: она посвятила всю молодость моему воспитанию, учитывая мое бодрствование двадцать четыре часа в сутки, это оказалось задачей повышенной сложности. Только к концу моего школьного обучения она решилась на своего ребенка.

Дядя Джон часто ворчал на меня, но и ему я был благодарен, за то, что полюбил Ханну и женился на ней, несмотря на бонус в виде никогда не неспящего ребенка. Кстати, на дядю Джона я был даже немного похож: он тоже полноват и темноволос как я, поэтому все легко принимали его за моего отца, когда он привозил меня в школу по утрам.

Дядя Джон с Ханой заверили меня, что придут завтра утром, принесут все, что мне нужно. Посоветовали самому не начинать разговор о том, что я не сплю. Мы еще посидели полчаса, обсуждая школьный поход и случившееся. Потом Ханна рассказала, что купила для ребенка, и меня позвали на процедуры, поэтому они с дядей Джоном ушли домой.

– Пройдите на МРТ, – сказала мне медсестра.

Я подошел к нужному кабинету, врач позвала меня:

– Мужчина, входите!

Я не первый раз слышал такое обращение к себе от незнакомых людей с пятнадцати лет, но в каждый раз это резало уши. Меня положили на томограф, надели наушники и что-то на голову, вручили грушу в руку на случай паники.

В аппарате от громких звуков мне было не по себе, я попытался представить что-то, чтобы отвлечься. В голову почему-то приходила картина, будто я лежу на холодном белом снегу, а на лбу у меня горячая сковородка с дымящейся лепешкой. Похоже, сказывалось, что несколько часов я ничего не ел и не пил, если не считать капельницу с глюкозой.