После процедуры врач выключила аппарат и сказала мне:

– Молодой человек, вставайте, одевайтесь, результаты у вашего доктора.

«Молодой человек». Значит увидела возраст в моей карточке с данными.

Дальше я сдал кровь, мне померили температуру и давление. На процедурах я окончательно вымотался и изголодался, поэтому ужину был рад как никогда. Хотя с моими поварскими способностями, ситуация была такая же, если бы Рембрандт наслаждался картинами первокурсника художественной академии. Еда быстро исчезла с тарелки. Голова побаливала. Но я встал и начал ходить по палате. Ныла рука от уколов и капельниц.

Впервые за долгие годы я остаюсь на ночь в людном месте. Походив по палате, я почувствовал слабость и решил прилечь. Подумал о том, что лучше притвориться спящим, чтобы мне не вкололи какого-нибудь снотворного. Неизвестно, как я это переживу.

Признаться, снотворное я пробовал – взял у Шона, когда мы в детстве ходили друг к другу в гости, – выпил его больше, чем положено, но, увы, не уснул. Помню, я даже заревел от обиды, ситуация усугубилась почти сильнейшим расстройством желудка. К моему удивлению, Ханна не ругала меня за тот случай, сказав, что сама всегда хотела попробовать исправить мою особенность снотворным, но не решалась.

Ко мне зашла медсестра.

– Добрый вечер. Как ваше самочувствие? Доктор посмотрел ваши результаты обследования, у него возникли вопросы. У вас индивидуальный случай. Завтра к вам приедет специалист из центра изучения патологий мозга, и они совместно примут решение о тактике вашего лечения.

Звучало это не очень оптимистично, но я постарался улыбнуться и кивнул. Вид у медсестры был не лучше моего, похоже была тяжелая смена.

Ночью я провалялся с ноутбуком. В соседние палаты постоянно кого-то привозили. Я удивился, как при таком шуме спят остальные пациенты, дома Ханна всегда просила меня вести себя тихо, пока они спят. Мне показалось, что ночь прошла гораздо быстрее, чем дома.

Утром ко мне зашла медсестра, снова померила давление и температуру. Позже меня вызвали в кабинет врача.

– После завтрака вас выписывают в другой медицинский центр, – пояснила мне врач, – Он специализируется на изучении мозга, там подготовлено специальное оборудование, которое повысит точность результатов. Пока обнаружена патологическая активность некоторых долей мозга, которая может угрожать вашей жизни без должного лечения.

Мне казалось, я где-то слышал это. Потом вспомнил ночной разговор с Ханой на кухне.

– Медсестра заметила, что вы едва ли спали ночью, – продолжила врач, – Скажите, как вы спите обычно дома?

– Хорошо, – я вспомнил договоренность с Ханной и дядей Джоном, да и не был готов ответить правду. Я ни разу в жизни ее не сообщал и не знал, как это будет звучать, как отреагирует человек.

– Только что я разговаривала с вашими тетей и дядей, они отвечают так же, но, если верить результатам исследования, вы просто не можете спать.

Я почему-то пожал плечами и стал нервничать. Раз Ханна и дядя Джон так ответили, они не доверяют этим врачам, и Ханна по-прежнему хочет отвезти меня к своему знакомому доктору. Значит я ответил правильно.

– Почему они согласились на перевод меня в другой центр? Я могу увидеть своих родных? – перевел я разговор на волнующую меня тему.

– Нет, посещения к вам сейчас ограничены до стабилизации вашего состояния. Ваши вещи сейчас собрали и отнесли в машину. Спускайтесь вслед за медсестрой в гардероб, там вы сможете переодеться. Вас уже ожидает ваш новый доктор, он отвезет вас в клинику.

Паника меня охватила уже не на шутку. Мне хотелось броситься бежать, кричать, звать на помощь Ханну, требовать, чтобы мне отдали мои вещи и отпустили домой. Впоследствии я пожалел, что этого не сделал. Но тогда я лишь ватными ногами вышел вслед за медсестрой.

В гардеробной я нашел свою куртку и ботинки, которые с меня сняли вчера, когда привезли сюда. Вещи были грязные, в траве и земле, пахли костром. Почему Ханна не привезла мне чистые вещи, зная, что меня переводят? Наверное, забыла. Ее голова сейчас занята предстоящими родами. Я снова подумал о Шоне. Мне хотелось поговорить с ним, все ему рассказать или просто посидеть, как раньше, в столовой. Сегодня понедельник, что происходит в школе? Что говорят обо мне?

Меня проводили к мужчине, который ждал меня у выхода, – очень высокий с коротко стриженными волосами. Он был в длинном плаще соломенного цвета. Кожа лица была сплошь покрыта морщинами, на вид ему было лет пятьдесят. Мужчина взял мои документы у медсестры и сказал:

– Доброго дня, Ник, я доктор Колкин, твои вещи уже в моей машине, идем.

Я не двигался с места, поэтому он начал слегка подталкивать меня.

– Идем, там тебя ждут твои тетя и дядя.

Это подействовало, я забрался в его машину в надежде в скором времени увидеть Ханну и отправиться домой. Несмотря на то, что внешне я выглядел как мужчина, в душе был все еще несмышленый школьник.

Мы долго двигались по улицам города, вскоре я перестал узнавать окрестности, а потом мы и вовсе покинули пределы города. Мы ехали молча, врачу то и дело кто-то звонил. Он, в основном, только слушал, как будто звонивший докладывал ему что-то. Один только раз доктор спросил человека в трубке: «С ней все в порядке?».