Стасик тяжело вздохнул. В очередной раз его жизнь совершила изощренный кульбит. Только что он полагал, что наконец-то обрел покой, как напасти навалились со всех сторон. А ведь он всего-то и хотел, что спокойной жизни. И совершенно его не радовало то обстоятельство, что из его скромной персоны принялись лепить темного властелина. Не хотел Стасик становиться им. То есть, иной раз он любил помечтать о чем-то таком. Что он, дескать, могучий мрачный владыка, проживающий в черной крепости вместе с гаремом прекрасных, до беспамятства влюбленных в него, эльфиек. Но мечты на то и мечты, что создают образ недостижимого идеала. Суровая реальность иная. В суровой реальности любой полюс обязательно испорчен парой-тройкой минусов. А иногда этих минусов набирается столько, что не успеваешь считать. Взять хотя бы гарем эльфиек. Где они, эльфийки эти? Почему прекрасные девы не домогаются темного властелина?

Не успел Стасик подумать об этом, как кто-то деликатно постучался в его дверь. Он вздрогнул и осторожно спросил:

— Кто там?

— Могу я войти? — прозвучал из коридора голос Лауры.

— Да, разумеется.

Стасик отворил дверь и увидел перед собой бывшую верховную волшебницу Форинга. Та пришла одна. Она стояла в коридоре, держа в руке старое жестяное ведро. Стасик одним глазом заглянул в него, но ведро оказалось пустым.

Лаура двинулась вперед, и Стасик вынужден был убраться с ее дороги. Волшебница вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. А затем задвинула засов, и вот это последнее ее действие что-то уж совсем не понравилось Стасику.

— Ты поговорить хотела, да? — робко спросил он, надеясь, что волшебнице просто приспичило излить душу.

Не ответив, Лаура подошла к его кровати и поставила ведро рядом с изголовьем. Затем наклонилась и попробовала руками тощий, набитый соломой, матрац. Стасик наблюдал за ее действиями с возрастающей тревогой.

— Что-то случилось? — вновь попытал счастье он.

— Нет, ничего, — ответила Лаура, повернувшись к нему. — Давай покончим с этим поскорее.

— С чем? — пискнул Стасик.

Волшебница поморщилась.

— Хватит валять дурака! — строго потребовала она. — Мне все известно о тебе, Свиностас.

Стасик понятия не имел, что там стало известно Лауре, но явно что-то не то. Он невольно попятился от гостьи, но через полтора шага уперся спиной в каменную стену. Больше отступать было некуда.

— Если не против, я не стану раздеваться, — скорчив гримасу отвращения, произнесла Лаура. — Скажу прямо — грядущая процедура вызывает у меня одно лишь отвращение. Высока вероятность того, что меня стошнит. На этот случай и ведро.

— Да что ты от меня такого хочешь? — нервно выкрикнул Стасик, дико напуганный всеми этими туманными недомолвками.

— Довольно ломать комедию! — резко потребовала Лаура. — Всем известно, что ты озабоченный извращенец и потаскун, одержимый похотью. Твоя черная душа давно погрязла в неистовом разврате. Я знала, на что иду, когда решила направиться сюда. Мне придется отдать свое тело на поругание грязному чудовищу. Что ж, ради утоления своей мести я готова принести эту великую жертву. Делай со мной, что пожелаешь, отвратительный монстр.

Кое-как до Стасика все же дошел смысл ее слов. То есть, смысл-то дошел, но и только. Все остальное было каким-то бредом.

— О чем ты вообще говоришь? — пропищал он. — Какой еще монстр? Я же тебе все объяснил. Это одно сплошное недоразумение. Погляди на меня! Разве так выглядит ужасный властелин зла? Да это просто глупо.

— Глупо было думать, что я поверю в твои сказки, — презрительно скривив губы, заявила Лаура. — Ты сейчас наслаждаешься моментом. Торжествуешь очередную победу. Я знаю, ты воспылал ко мне преступной похотью с того дня, как впервые ступил в этот мир. Наверное, ты долго ждал этого часа.

— Да ничего я не ждал! — завопил Стасик. — Хватит нести эту херню!

— Давай, упивайся триумфом, похотливый скот! — тоном идущей на казнь великомученицы, воскликнула Лаура. — Я вынесу все — и моральное поругание и физическое совращение.

— Да я ничего такого не хочу! — закричал Стасик. — Что ты себе выдумала? То есть, ты мне, конечно, нравишься….

Он смущенно запнулся.

— Ты… ну, ты красивая. И я….

— Так делай же свое грязное дело, — потребовала Лаура. — Но знай — я считала, и буду считать тебя могильным червем, нажравшимся мертвечины. Ты можешь надругаться над моим телом, но моя душа не достанется тебе, грязная мерзкая тварь.

— За что ты так со мной? — разрыдался Стасик, обиженный потоком отвратительных оскорблений. Особенно обидной была их полная несправедливость. Это внешне он мог считаться чудовищем — купание в ядовитой жиже не пошло ему на пользу. Но в душе он был добрым пареньком, робко мечтающим о простом человеческом счастье.

— Ты не заслуживаешь иного, кроме презрения и ненависти, — бросила ему Лаура. — Скольких невинных дев вверг ты в пучину разврата?

— Какие девы? Я ни в чем не виноват!