— Как это типично для бессовестного злодея — считать себя святым и безгрешным, хотя руки твои по колено в крови. Я плюю на тебя, Свиностас. Пусть тело мое канет в пучину греха, но….

Захлебываясь слезами обиды, Стасик схватил Лауру за руку, подтащил к двери и вытолкнул в коридор. Следом туда же вылетело и принесенное ею ведро.

Дверь захлопнулась. Стасик привалился к ней спиной и закрыл лицо руками.

— Что ж, сегодня ты не в настроении, — седлала вывод Лаура. — Тогда в другой раз.

Стасик слышал, как удаляются ее шаги. Затем он проверил, задвинут ли засов, подошел к кровати и опустился на нее. Его до сих пор трясло.

Не успел он успокоиться, как в дверь вновь постучали.

— Уходи! — закричал Стасик, решивший, что это вернулась Лаура. — Оставь меня! Ты злая.

Но к его удивлению из коридора донесся голос Рианы.

— Это я, — сказала та. — Можно мне войти?

Стасик поднялся с кровати, подошел и отпер дверь. За ней действительно оказалась Риана. Ведьма очаровательно улыбалась, игриво поглядывая на Стасика. Обе ее руки были убраны за спину.

— Ты что-то хотела? — спросил Стасик.

— Кое-что, — неопределенно ответила Риана. — Так могу я войти?

Стасик отступил, давая ей дорогу. Риана вошла, при этом держась так, чтобы все время оставаться к Стасику лицом. При этом ее руки продолжали пребывать за спиной. Стасик догадался, что ведьма что-то прячет там, и его охватило беспокойство. Вдруг там оружие? А Риана, на самом деле, подосланный к нему убийца.

— Может, закроешь дверь, — предложила Риана.

Стасик послушно выполнил приказ. А затем, не будучи в силах и дальше выносить неизвестность, прямо спросил:

— Что у тебя там?

Риана улыбнулась шире и подмигнула Стасику. Тот ничего не понял. Тогда ведьма медленно вывела из-за спины правую руку. И Стасик с оторопью увидел в ней сплетенную из конского волоса плетку с несколькими короткими языками. Предмет этот трудно было назвать оружием. Плеть явно не предназначалась для нанесения серьезных ранений. Более всего эта штука напоминала безобидную игрушку для взрослых, решивших разнообразить свою сексуальную жизнь.

— Это зачем? — на всякий случай спросил Стасик.

Риана, вместо ответа, протянула ему плетку. Стасик машинально взял ее. Та оказалась удивительно легкой. Как он и подумал, это была скорее игрушка, чем реальное средство увещевания. Впрочем, если ударить наотмашь, то и эта штука доставит массу острых ощущений.

— Риана, что здесь… — начал Стасик, но закончить не успел.

Риана резко повернулась к нему спиной, рывком задрала юбку и выставила напоказ стройные ноги и попу, едва прикрытую ажурными трусиками. От этого внезапного и потрясающего зрелища у Стасика едва не взорвалось сердце.

— Давай! — игриво потребовала Риана. — Накажи меня. Представь, что я эльфийская принцесса. Непослушная эльфийская принцесса. Эльфийская принцесса вела себя плохо. Она не слушалась властелина.

Риана принялась задорно вилять попой. Плеть выпала из руки Стасика. Тот вжался в стену и закричал:

— Хватит! Не надо!

— Давай, властелин! Накажи меня! — требовала Риана, продолжая вилять задом.

— Прекрати! — взвыл Стасик.

Риана выпрямилась, опустила юбку и удивленно посмотрела на Стасика.

— Что-то не так? — спросила она.

— Все! — рыдая, проорал Стасик.

— Я понимаю, — кивнула ведьма. — Все-таки на эльфийку я похожа мало. Так и знала, что нужно поискать бутафорские ушки.

— Какие еще эльфийки? — простонал Стасик.

— Ой, вот только не надо прикидываться, — погрозив ему пальчиком, потребовала Риана. — Всем известна история о том, как ты захватил в плен эльфийскую принцессу, стегал ее плетью по попе и блаженствовал.

— Всем известна? — закричал Стасик сквозь слезы. — Кто вообще сочиняет эти мерзости?

— Если хочешь, можешь меня связать, — предложила Риана.

— Не хочу!

— А если я тебя?

Стасик вытолкал Риану в коридор и выбросил вслед за ней плетку. Когда дверь захлопнулась, снаружи прозвучал голос ведьмы:

— Вернусь, как найду бутафорские ушки. Готовься стегать эльфийскую принцессу, повелитель.

Стасика трясло. Он задвинул засов и прошелся по комнате. Весь сон как рукой сняло.

— Нужно будет поставить стражу у дверей, чтобы никого ко мне не пускали, — прошептал он.