– Я больше не буду ничего подобного придумывать. Сам вижу, что переборщил.

Марианна вновь заулыбалась: «И что в этом парне вызывает безграничное доверие? Болтун ещё тот!».

– Хотелось бы верить! Что ж, Фёдор, дам тебе один шанс на исправление и, надеюсь, к разговору о рапорте нам возвращаться не придётся. Иди и не греши больше, понял? Вот тебе план физических тренировок на ближайший месяц, – она протянула вперёд лист с напечатанным на нём комплексом силовых упражнений. – Собственно, я тебя за этим сюда и приглашала. Здесь указано время занятий вашей группы. Не опаздывай! Периодически я буду приходить к вам с проверками. Также буду проводить зачёты по нормативам. Всё, свободен. Не задерживаю. Что завис?

– Так ведь… Э… Вы, правда, меня отпускаете?

Марианна хитро прищурилась:

– Пока да. Но следить за тобой в оба обещаю! Так что не расслабляйся, Федь. Да, и, кстати, когда мы беседуем тет-а-тет, можешь обращаться ко мне на «ты». Не настолько уж ты меня младше, чтобы «выкать».

Фёдор удивлённо поднял кверху брови, а затем просиял:

«Ну, конечно, я ей понравился! Это всё объясняет! Вот почему она поссорила меня с Николь: в любви каждый старается для себя! Был бы на моём месте кто иной, вписала бы его имя в рапорт и с глаз долой! А тут вдруг „шанс на исправление”, „обещание следить за мной в оба”. Бомба, а не женщина! И будь прокляты её погоны, заставляющие её вести себя, как положено, а не как хочется! Впрочем, капля камень долбит. А впереди восемь месяцев полёта».

Отследив мимику Фёдора, главврач нахмурилась:

– Что ты лыбишься, Федя? Задумал очередную гадость?

– Нет. Просто ожидал, что ты припомнишь мне лифт, и не рассчитывал на твоё расположение. Но я польщён.

Марианна усмехнулась:

– Ты о нашем разговоре в лифте? Припомню, и ещё не раз. У меня память хорошая. А насчёт проверки твоей чувствительности, если ты к этому клонишь, с завтрашнего дня мы начинаем приём витаминного комплекса и гормонов. Так что о личной жизни тебе следует забыть и сосредоточиться на делах! Впереди нас ждёт исключительно РА-БО-ТА. Интересная, сложная и, надеюсь, плодотворная. Весь срок нашего полёта, сколько бы он ни продлился.

– А может быть…

– Нет, Фёдор. Не может. И это приказ.

Самое трудное в любом деле – это его старт. Сложно сдвинуть с места стоящий поезд или запустить в небо многотонную ракету, сложно наладить дружеские отношения с незнакомыми людьми или включиться в серьёзный научный проект. Однако если Вы приложили достаточно усилий и сошли уже с мёртвой точки, дальнейшее движение с учётом поддержки инерционных сил будет происходить легче. Во всяком случае, так обещает теория. И участники орбитального полёта мало-помалу стали привыкать к жизни, к быту и к работе на «Доминанте».

Прошёл месяц, по истечении которого каждый должен был представить командиру отчёт о выполнении первого этапа своего задания. К Теймуразу поспешили его помощники с докладами и жалобами на отдельных членов экипажа:

– Теймураз, это в голове не укладывается! В химической лаборатории Николь уже третий раз за неделю срабатывает пожарная сигнализация! Как начальник службы безопасности я требую запретить ей столь опасные эксперименты! Она взорвёт наш корабль!

– Командир, я и не предполагала, что наша фармацевт «проповедует» лечение травами вместо того, чтобы создавать нормальные препараты! В её лаборатории развал, как после землетрясения, а она спокойно сидит и медитирует под электронное щебетание птиц! Конечно, дефицита лекарств у нас нет, и в случае чего мы с Витольдом всех вылечим. Но как главврач я настаиваю, чтобы Вы включили Оливию в рапорт и попросили руководство подготовить для Красной планеты нового фармацевта!

– Господин Проуллинов, я – человек, далёкий от различных наук. Мой бог – это искусство кулинарии, и я лишь должен вкусно и полезно накормить экипаж. Но наша ботаник Эмили погубила весь запас рассады пряных трав, взятый с Таиры, и пока она вырастит нам новый урожай зелени, всем придётся довольствоваться консервантами! А потому брать с собой на Рамт эту неумеху я бы не рекомендовал. Вы уж отметьте это в своём рапорте, пожалуйста.

– Вы позволите говорить откровенно, командир? Как руководитель инженерной бригады, я против такого количества инженеров у нас на корабле! Мы работаем дружно, но со строительной концепцией Фёдора Волкова я не нахожу ничего общего! А если учесть, что этот парень уже всем уши прожужжал, какой он «замечательный ведущий на своём прекрасном шестнадцатом телеканале», то я вообще не понимаю, какой ему смысл бороться за место в команде? Включите его имя в список непригодных к полёту на Рамт и не мучайте человека. Инженерная часть проекта от этого не пострадает.

Начальник службы безопасности полёта Ларс Иверб одобрительно закивал:

– По всем четверым надо что-то решать. А поскольку сегодня у Вас, командир, планируется очередная связь с Таирой, Вы могли бы переслать рапорт на первых нарушителей. Всё равно в итоге нам придётся оставлять в команде только пятнадцать лучших.

Теймураз задумчиво посмотрел сквозь мебель и стены куда-то вдаль, в своё прошлое. Он вспомнил, как пять лет назад на день авиации руководство аэропорта наградило его медалью и почётной грамотой, признав его одним из лучших пилотов.

«Любопытно, а знало ли моё начальство в тот момент, что я в лётный институт поступил только со второго раза? И то, лишь потому, что это мой брат настоял, чтобы я пытался снова, а не сдавался при первой же неудаче. Вряд ли, знало. Они судят по результатам. А если бы судили по тем усилиям, что я прилагал в учёбе, я получил бы награду ещё лет двадцать назад. И эта четвёрка учёных – тоже трудяги. Не заметить этого нельзя».

Весь прошедший месяц Теймураз знакомился со своими подчинёнными, разговаривал с ними, пытался понять их настроение и внутренние движущие силы. При помощи Глеба практически ежедневно он подключался к камерам наблюдения и анализировал, кто сколько работает. И именно учёные, в отличие от военных, прожигающих свободное от тренировок время в кают-компании за пустой болтовнёй или просмотром фильмов, именно Николь, Эмили, Оливия и Фёдор оказались лидерами среди экипажа по количеству часов, проведённых ими на своих рабочих местах.