Особое внимание привлекал алтарь перед воротами храма. До меня доходили слухи перешептывающихся старых жриц, что некогда на этом алтаре жрец зарезал в угоду богам девушку, перед этим лишив ее невинности. После этого Иштар разозлилась и Шумер пал под семитами, т. е. войском моего отца.

Шумеры и шумерские храмы мне нравились. А я им, похоже, нет. В одну из ночей вспыхнуло восстание. Я спала на своем тюфяке, когда Дуду ворвался ко мне вот комнату.

— Одевайся, сейчас сюда придут, чтобы убить тебя.

Я спросила:

— А что случилось?

— Быстро. Все потом расскажу. — ответил он.

Я стояла перед ним совершенно голая, но его лицо не выражало ничего, кроме злой торопливости.

— Ты глупая? Тебя убить сейчас могут. Одевайся.

Я оделась, он схватил меня за руку, и мы побежали по бесчисленным коридорам Шумерского храма.

На этот раз восстание было подавлено, и я осталась жива. Теперь Дуду следил за мной еще внимательней. Но я была рада этому, потому что влюбилась. Поняла я это внезапно, как-то проснувшись утром. С тех пор единственным моим желанием было — стать его женой. Но меня готовили к роли главной жрицы богини Иштар. Значит, мне не положены были муж и дети. На все мои просьбы Дуду поговорить с отцом об этом, он отвечал отказом и был непреклонен. Служение Шарумкену, воплощению бога на земле, важнее личных потребностей, говорил он. И очень злился, когда я вновь и вновь заводила этот разговор.

Как-то отец сам приехал в храм, и я твердо решила с ним поговорить. В конце концов, быть жрицей или нет — это мое дело.

Разговор был коротким. Отец сказал свое жесткое нет, и попросил Дуду увести меня. Я плакала, кусалась, пыталась драться. Но отец даже не пошевелился, он пил пиво и слушал, как ему читают песни о похождениях Гильгамеша.

В тот момент что-то во мне сломалось, а что-то новое родилось. Ненависть к отцу и всем аккадцам с их долженствованием охватила меня всю. И я закричала: «Будь ты проклят! Я буду служить храму. Но ты пожалеешь об этом!» В тот день родилась Иулана, верховная жрица храма Иштар, а Рамина умерла навсегда.

Дуду силой вытащил меня из покоев отца и сказал, что с волей богов и моего отца спорить бессмысленно. «Ненавижу тебя», — только и смогла прошипеть я и побежала в свою комнатушку.

Дуду смиренно поплелся за мной. Дверь я захлопнула перед его носом. И больше с ним не разговаривала до следующего восстания в Шумере, которое изменило мой путь и мою жизнь.

Посвящение в верховные жрицы было пышным и сопровождалось соблюдением всех шумерских традиций. Отец пытался создать видимость, что он преемник шумерской культуры. Меня одели во все белое, на голову нацепили венок из засушенных цветов, вручили кувшин козьего молока, мед и баранье сердце, только что вырванное из груди несчастного животного. Это все я должна была положить на алтарь перед входом в храм в знак того, что Я теперь принадлежу Иштар. Меня сопровождали три жреца. Один был одет в черный балахон с капюшоном, закрывающий верхнюю часть лица, в руках у него была черная свеча, а на поясе за спиной — кинжал. В жертву Иштар он принес миску с кровью священного барашка как символ живой силы. Я должна была ее выпить, чтобы иметь возможность видеть тайное и иметь доступ в мир мертвых. Второй жрец был одет во все белое, его глаза были закрыты белой повязкой, в руках у него была белая свеча, а за поясом мешочек с травами, который он поджег, и я должна была их вдыхать, чтобы уметь помогать живым, находить разные травы и лечить людей. Третий жрец был голым, и только набедренная повязка закрывала его гениталии. В руках он держал ключ, и этот ключ он вручил мне как знак того, что я теперь могу открывать любые двери, как в горнем, так и в дольнем мире.

После того, как я выпила кровь барашка, вдохнула запахи трав, надела на себя веревку с ключом и поклялась служить народу Шумера верой и правдой, я поставила на алтарь плошку с мукой, медом и сердцем барашка. Теперь все называли меня Иуланой, верховной жрицей храма Иштар.

Я поймала взгляд Дуду, он смотрел на меня с любовью и восхищением. А мое сердце теперь окаменело вместе с сердцем жертвенного барашка. Только каменное сердце с достоинством может служить Шумеру верой и правдой и открывать двери всех миров.

Как только приготовления были выполнены, жрец в белом произнес:

— В этот день мы, великий народ Шумера, собрались, как в былые времена, чтобы приветствовать Иштар в ее величии и почтить ее жертвенным дарами. Мы почитаем тебя, о великая Иштар, чтобы твоя сила возросла и обогатила нашу жизнь. Мы взываем к тебе, чтобы ты обратила внимание на рабов своих в проявленном мире. Да будет так.

Народ хором прокричал:

— Мы приветствуем тебя, о великая мать!

В конце церемонии каждый из трех жрецов подходил по очереди к алтарю, рядом с которым стояла я, падал на колени и, не смотря мне в глаза, говорил:

— Завершена великая церемония. Пусть эти церемонии никогда не канут в небытие. После нас придут другие, кто не забудет твоего имени, о великая Иштар. Пусть твоя благость никогда не покинет твой народ, любящий тебя. Да будешь ты к нам всегда благосклонна и даруешь нам мир, достаток и счастье. Сейчас и во веки веков.

Потом они запели:

Видеть тебя — благо, воля твоя — светоч!

Помилуй меня, Иштар, надели долей!

Ласково взгляни, прими молитвы!

Выбери путь, укажи дорогу!

Лики твои я познал — озари благодатью!

Ярмо твое я влачил — заслужу ли отдых?

Велений твоих жду — будь милосердна!

Блеск твой охранял — обласкай и помилуй!

Сиянья искал твоего — жду для себя просветленья

Всесилью молюсь твоему — да пребуду я в мире!

Да прибавится мне богатства, что хранишь ты справа,