Не знаю, заметил ли Яков его состояние, но, во всяком случае, он этого не показал и решительно приступил к делу:

– Прежде всего, профессор, попрошу вас дать подробное описание шпаги и футляра, чтобы нам иметь четкое и ясное представление о предмете розыска.

– Это нетрудно, - вяло отозвался Пахомов и, как и в прошлый раз, попросил воды: то ли все-таки волновался, то ли просто профессиональная привычка преподавателя.

– Шпага очень красивая. Эфес ее сделан в виде медной змейки - когда берешься за рукоятку, она как бы охватывает руку. Змея обвивает чашку, и из ее раскрытой пасти выбегает клинок. Он довольно узкий, блестящий, с гравировкой, с девизами...

– С какими именно?
– перебил Яков.

– Я плохо помню латынь, - несколько смутился профессор.
– Один, на правой стороне клинка, мне переводили как "Счастливы обладающие", а другой - "Мое смертельно жало". Кстати, кто-то, сейчас не вспомню, говорил, что в одном из девизов имеется ошибка в написании. Но это, я полагаю, несущественно... Да, хвостик у змеи отломан, а в торец рукоятки вправлен красный камень, вернее всего - рубин.

– Хорошо, - сказал Яков, - приметы совершенно неординарные. Как говорится, каждая из них - особая и может служить несомненным признаком данного предмета...

Он едва удержался, по-моему, чтобы не добавить: "...как сказали бы Брокгауз и Ефрон".

– Теперь о футляре. Догадываюсь, что это не просто картонная коробка, верно?

Профессор кивнул и принялся старательно описывать футляр.

"Обтянут черной кожей, потертой на сгибах, - записывал я, - обит медными уголочками в виде листиков земляники; примерно так же исполнены петли и замки. В широкой части футляра прикреплен художественно исполненный герб: овальный с выемкой щит, поддерживаемый валькириями, над ним - семь шлемов (один из них - центральный - с короной). Герб сильно потерт, цвета его неразличимы, на ленте выбит девиз ("За алтари и отечество"). Внутри футляра длинное узкое гнездо с широким, почти круглым, углублением на одном конце".

– В общем, - подвел черту Яков, - похож на футляр какого-то музыкального инструмента?

– Пожалуй, - согласился профессор.
– Но с первого взгляда видно, что вещь, так сказать, штучная, где каждый гвоздик и петелька сделаны только для нее и живыми руками, а не машиной.

– Кстати, - будто вдруг вспомнил Яков, - почему вы от нас скрыли, что в вашей квартире совершена кража?

– Я не скрыл, - обиделся профессор Пахомов.
– Просто не счел это событие достаточно серьезным, чтобы информировать вас о нем. Фактически у меня ничего не украдено, так - пустяки. Вино, сигареты...

– Насколько мне известно, вы все же понесли какой-то материальный ущерб?

– В незначительной степени. Разбита люстра, сорвана дверца шкафа и подобные мелочи.

– А почему это произошло, вы не задумывались? Хулиганство? Или что-то более серьезное?

– Извините, - наконец-то проявляя твердость, заявил профессор.
– Это уж вам решать, товарищ следователь.

– Вместе будем решать, - в тон ему возразил Яков.
– Не кажется ли вам, что в вашей квартире что-то искали? Конкретное и ценное. Не шпагу ли?

Профессор пожал плечами и промолчал.

– Ладно, к этому мы вернемся позже. А сейчас я попрошу вас возможно полнее в письменной форме ответить на следующие вопросы: кто знал о вашей шпаге, кто проявлял к ней особый интерес и делал вам конкретные предложения, кому известно, что вы оставляли ее на хранение Всеволожским, кто перестал посещать вас после вашей зарубежной поездки? Кстати, чем она была вызвана?

– Международный симпозиум по некоторым проблемам сельского хозяйства. Решался вопрос о проведении в Москве Международной выставки по кормоуборочным машинам. Это, кстати, моя основная специальность. Теория, конструирование. Читаю курс по этому предмету, веду научную работу.

– Ну, - оживился Яков.
– Косилки, стогометатели, да? Я хоть и коренной горожанин, дитя асфальта, но очень люблю косить.

Вот это новость!

– Знаете, это прекрасно - на заре, по росе - вжик, вжик. Правда, признался он добросовестно, - я никогда не косил.

Профессор улыбнулся снисходительно и с чувством превосходства.

– Ну, прекрасно, устраивайтесь поудобнее, - Яков, будто потеплел, похоже, встретил земляка вдали от родины, - вот вам бумага, работайте. А я только провожу товарища Оболенского и снова к вашим услугам.

– Позвольте мне позвонить на кафедру: у меня сегодня лекция, надо предупредить, что я задерживаюсь.

– Конечно, конечно.

Профессор звонит, договаривается с кем-то, чтобы его заменили, а мы выходим в коридор.

– Сережа, - наказывает Яков.
– Навести еще раз "графиню", выясни, где и на каком сеансе они были в кино, что смотрели и кто, кроме ее Павлика, мог бы снять квартиру с охраны. Ага? А потом смотайся по-быстрому и к нему.

"Смотайся". Павлик где-то в новом районе живет!