Вера наверняка уже оделась и ждет меня в назначенный час. А мне придется дождаться посетителя… да еще битый час потом уйдет на опрос пострадавшей стороны… и неизвестно еще сколько времени будет угроблено на составление портрета – в чем была одета, особые приметы, списка ее друзей-знакомых и предпочтений… потом звонки, наводки, проверки больниц и моргов… Если мне и удастся вырваться домой, то не ранее десяти-одиннадцати часов вечера.

– Будь она не ладна, эта работа! – в сердцах плюнул я. Затем немного успокоившись сел за стол, достал диктофон, анкеты, опросные листы, ручку и уселся ждать. Ожидание затягивалось.

– А что удивительного – на дорогах пробки. – пожал я плечами. – Судя по интонации и манере вести разговор, папаша Паулины не из простых смертных, а значит что живет он скорее всего в районе Статинки. Там обитает местная «богема», а это километров двадцать по центральной трассе. А с учетом предновогодних пробок – времени у меня предостаточно, чтобы созвониться с Верой и отменить встречу – я не мог представить чтобы она согласилась столько меня ждать. «Пора уже заканчивать с этими свиданиями. В конце концов мы уже не дети, чтобы бегать вечерами по улицам и слоняться по кафе. Как только представится возможность, сразу скажу ей, чтобы возвращалась домой. Так будет лучше для всех. В конце концов, прошло уже полгода как она уехала жить к сестре. Пора и честь знать. Мы поссорились из-за моей работы, из-за вечной занятости, из-за таких вот нахалов, проблемы которых нужно решать в любое время. И так вот уже тридцать лет. Неудивительно, что Вера не выдержала. Она точно дала мне понять – или я меняю род занятий, или остаюсь жить без нее. Я люблю свою жену, но и свою работу не могу бросить – это уже образ жизни, да что там – сама жизнь!»

Однако в последний раз Вера пригрозила, что больше не будет терпеть такое к себе отношение. И если мне наплевать на ее чувства, найдется кто-нибудь другой, который оценит ее старания и заботу по достоинству. Она, не старая еще женщина, вполне может позволить себе мужчину, который будет не только на словах оберегать свою суженую, но и находиться всегда рядом, когда ей этого захочется. Она устала бояться за меня, переживать мои «отходняки» после законченного дела и делить меня с «любовницей» по имени Работа.

Я дрожащей рукой набрал ее номер, и как только она взяла трубку, постарался объяснить ситуацию.

– Ну конечно, я так и знала. – перебила она мои оправдания. – Другого я от тебя и не ожидала. Можешь не торопиться, Дарья вручила мне список всего необходимого, и я вполне себе одинокая и самостоятельная, приобрету подарки нашим внукам сама. Деда Мороза и Снегурочку мальчишкам я уже заказала, так что можешь работать все праздники – тебя все-равно никто и не надеется лицезреть.

Выдав гневную тираду, Вера отключила телефон, и сколько я не старался перезвонить – абонент был недоступен. Я мысленно обвинил и Паулину, и ее правильное семейство в своих бедах, но тут за дверью послышались торопливые шаги, и я напрягся.

В кабинет буквально влетел немолодой грузный мужчина, в котором я не сразу признал директора самой крупной строительной фирмы нашего города и по совместительству – депутата областного совета. «Ооо, как я оказался предусмотрителен, что не отказал ему во встрече. – мелькнуло в голове. – Такому дельцу лучше не перечить – себе дороже!»

– Проходите, присаживайтесь! – кивнул я ему на стул. Видимо Олег Ефремович действительно был встревожен не на шутку, если спокойно плюхнулся на колченогий стул для допрашиваемых. Не обратил он и внимания на то, что я не стал лебезить перед ним и сразу приступил к делу.

– Дочь пропала. – он подался вперед и заговорщически зашептал. – Найди их, слышь начальник, найди только, а там я сам порешаю, что с этими гадами сделать!

– Вы говорите – их, кого-то подозреваете?

– Да с моим положением можно подозревать кого угодно – конкурентов из столицы, «друзей-товарищей» по мандату, родственничков, приятелей.

– Расскажите мне о вашей дочери. Чем занимается, с кем встречается?

– Да она у меня красавица и умница. Мало того, что в универе учится почти на отлично, так еще во всяких проектах участвует, вот в театральный кружок записалась – хочет артисткой стать. – при этих словах выражение его лица смягчилось, на губах появилось подобие улыбки, которая тут же сменилась гримасой отчаяния и боли. – Нет, ты не подумай, я не в восторге от ее увлечений, она знает, что ее судьба будет связана с финансами и строительством – кому как не ей мне придется передать дела. А все эти кастинги в киношки – это так, развлечение. Пусть уж лучше такое хобби, чем сигареты да алкоголь.

Я лишь согласно кивнул головой.

– Актерское ремесло – дело рискованное! – заметил я. – Контингент там бывает всякий, и зависти хватает. Многие артисты дорого заплатили за свои роли и награды. Тусовки тоже не лучшее времяпрепровождение для молодой девчонки.

– Ну, с этим пока все в порядке. На пробы ее возит мой водитель, мужик серьезный. Я ему полностью доверяю. А о съемках пока речи нет – я сказал ей, что на такие пустяки я денег не дам. Захотела в «ящик» попасть – крутись сама. Я хлопотать не буду. Потому, что считаю дело это не серьезное. Да она и сама не захотела бы, чтобы я там ее продвигал – гордая, всего сама хочет добиться. Вся в меня. Говорит: – «Если есть талант – заметят, а нет, так и не буду время зря тратить. Но пока результата нет – никому неизвестная девчонка, без протеже. Ну побегает-побегает, да остынет».

Мы еще долго говорили про характер девочки, про ее «неразумную» дружбу с Машей. Про ее сокурсников. Бородин выложил передо мной целую кипу фотографий своей «малышки» от младенчества до настоящего времени. Я отобрал только самые последние, сделанные всего месяц назад. Фото были любительские, но даже так можно было сказать, что девушка действительно хороша собой. Тонкие прямые черты лица, выразительные глаза, слегка пухлые губы. Шикарные светлые волосы до пояса. Утонченная фигурка.

Я невольно перевел взгляд на отца – оплывшая фигура, маленькие узко посаженные глаза, массивный, в красных прожилках нос… Видимо он прочитал на моем лице некоторое недоумение, и хмыкнув произнес: