Как там дамочка сказала — побольше дерзости? Ха! Да никакая дерзость не сравнится с банальным, до усрачки, ужасом. Я не соображала. Вообще. Мужик волок меня в здание ресторана, я изворачивалась и орала благим матом про то, как всех порву.

Но когда меня поставили перед хозяином тачки — резко осеклась. Мгновение, всего одно микроскопическое мгновение, а у меня сердце перевернулось от предательской радости — Гордеев! И уже в следующий миг разочарование — нет, не он. Просто неуловимо похож.

— Паш, какого хрена? — возмутился хозяин. — Что происходит?

— Данила Александрович, она вашу машину покоцала! Новую!

— Ну что тут скажешь, — после тяжёлой паузы, процедил тот сквозь зубы. — Попала девочка не по-детски. Только чего ты её сюда-то припёр? Вызывай комиссаров.

— Так она вот, Данила Александрович! Вот этим! — выложил Паша на столик мой гвоздь. — Слово из трёх букв нацарапала.

— Хех! — крякнул сидящий здесь же за столиком второй мужик. — Смертница!

Хозяин тачки засопел, трепеща ноздрями… и вдруг рассмеялся. Как припадочный! Просто жуть. Даже поймавший меня Паша — и тот растерялся. Его хватка немного ослабла, и я тут же попыталась сбежать, но не получилось. А хозяин тачки, резко оборвав смех, сорвался вдруг с места и, ухватив за химо, поволок меня на улицу. С нашего пути испуганно разбегались официанты, и, задницей чуя, что это конец, я зорала из последних сил:

— Гад! Руки убрал от меня… Да ты знаешь, вообще, с кем связался! Урод!

Но бесполезно. Замерев возле своей машины, он сначала побелел, потом стремительно побагровел. Задрожала в неудержимой ярости губа.

— Чтобы ты понимала, эта тачка стоит двадцать миллионов! — Показалось, что он меня сейчас просто прибьёт, но он только остервенело сминал в кулаке мой ворот и скалился. — Ремонта на лям-полтора точно. У тебя есть такие деньги?

— Да пошёл ты! — несмело огрызнулась я.

— Ну я так и думал, — с подозрительной лёгкостью усмехнулся он, и ослабил хватку. — Ну что ж, похоже, следующие лет пять тебе придётся провести за решёткой. Но можно иначе. — Уничтожающий взгляд исподлобья. — Я тебя просто отпущу, если скажешь, кто заказал.

И я чуть не заскулила от облегчения. Дамочка была права, ему не интересна я — он просто хочет знать кто за этим стоит! И на радостях, хотя и с дрожащими коленками и ледяными от ужаса ладошками, я выдала такую порцию дерзостей, что аж самой тошно стало!

— Ффф… — охренев от такой наглости, окончательно разъярился мужик. — Короче, Паш, грузи её и на хату!

И в тот момент, когда он бесцеремонно толкнул меня в руки своего человека, я вдруг снова увидела в нём Гордеева. Такого, каким видела в последний раз — безумно злого и сжимающего мою шею железной хваткой, но, несмотря ни на что, не теряющего над собой контроль.

Всю дорогу, пока Паша куда-то меня вёз, я тихонечко валялась на заднем сиденье и не рыпалась. Но не потому, что одумалась — просто верёвка, которой он наспех перехватил мои запястья начала поддаваться, и я старалась лишний раз не привлекать к себе внимания, надеясь успеть освободить руки. И уже почти справилась, как машина вдруг остановилась.

Задняя дверь распахнулась, и на меня уставился очередной суровый мужик. Выглядел он гораздо опаснее Паши и даже его злого хозяина. Я невольно сжалась, а мужик протянул руку и бесцеремонно, за шкирку, выволок меня из машины.

Я не сопротивлялась. Верёвка на запястьях растянулась настолько, что приходилось даже слегка придерживать её, чтобы не спалиться.

Вокруг раскинулась окраина какого-то частного сектора. Других построек рядом с той, куда мы приехали не было, но всё равно доносились признаки жизни: тянуло дымком, слышался лай собак, стук топора и обрывки музыки. И это обнадёживало.

Снаружи одноэтажный кирпичный домик выглядел по-дачному непритязательно, но внутри оказался полный фарш — дорогая, современная отделка, новая мебель и даже телевизор в полстены. А вот на окнах решётки. Хреново.

Едва меня впихнули в комнату типа спальни и заперли снаружи, как я тут же продолжила освобождаться от верёвки. И к тому моменту, как за стеной послышался ещё один мужской голос, моя правая рука уже выскользнула из петли. Но дверь распахнулась, и на пороге появился мужик, тот, что выволок меня из машины. Поставил в изножье кровати стул, оседлал, разглядывая меня. Молча. Многозначительно. И охренеть, как страшно, на самом-то деле!

— Ну в общем, такой расклад, девчуль: ты говоришь кто заказчик, и мы тебя отпускаем. Не говоришь — получаешь большую проблему на свою задницу. В прямом смысле.

Я настороженно смотрела на него и не могла понять — блефует или нет? А ещё, через распахнутую дверь спальни я видела другую распахнутую дверь — на улицу. Вот он — шанс!

— Мне в туалет надо.

— Говори на кого работаешь, и иди куда хочешь. Не держу.

— Пфф! — презрительно фыркнула я. — Я могу и здесь. Прямо на ваше шёлковое покрывалко.

Он поиграл желваками, скривился:

— Ладно. Первый и последний раз. Потом реально под себя ходить будешь, ясно? И, кстати, кормёжки тоже не жди. Заслужить надо. Но если будешь хорошей девочкой, я тебе шашлычка на прощение сварганю. Пальчики оближешь.