Японский городовой! Хреновое вышло утешение, мог бы и получше сбацать.

— Малахольный, ты согласен отдать свою жизнь непонятно за что? — поразилась я, во все глаза разглядывая спутника. — Без доказательств, без видимой угрозы? Просто потому что?..

— Это великая честь для воина-дворянина и мужчины — заслонить собой от беды, — заверил меня чокнутый Труляля, — всех живущих в подлунном мире. И маги никого и никогда не режут, если нет реальной угрозы. Разве что невинных дев… изредка…

Угу. Надо понимать, для поддержания общего тонуса, когда дворяне-добровольцы под руку не попадаются.

Вывод! Первое: кирпича, как для вампира, тут будет маловато. Тут бульдозер нужен. Карьерный. Типа «Коматсу».

И еще… Второе: меня зарежут не просто так, а по делу. Как там в сказке: «Дела лытаешь, аль от дела пытаешь?» Нет, кажется там все было наоборот. Дело как раз пытали. Оч-чень остроумно. Только до сих пор не могу понять, что такое «лытаешь». Наверно, что-то ну уж очень фееричное. Не для средних умов.

Третье: зарежут из-за угрозы миру. Целому миру, ого! Класс! Утешил, родимый Кр-ретин Батькович, буду бесплатной бочкой в каждой затычке… ой, наоборот.

«Великая честь для воина-дворянина и мужчины…» Шутник! Я внимательно оглядела себя сверху донизу и даже местами недоверчиво пощупала: ни воина-дворянина, ни мужчины в упор не обнаружила. Может, у меня близорукость и косоглазие? Или у местных курительный бамбук особо забористый в карманах завалялся?

Четвертое, и последнее: насчет невинной девы гад рогатый и хвостатый таки угадал. Хотя немножечко обидно быть принесенной в жертву промежду двумя серьезными заходами, от нечего делать. Можно я с кем-нибудь из дворян честью поменяюсь? — с меня не убудет, и парням будет приятно.

— Но я-то не отсюда, — почесала я лоб в недоумении. — И чести быть жертвенной овцой совсем не вижу. И потом, я не хочу умирать потому, что кто-то где-то чего-то за меня решил.

— Ты — химерина, — внимательно посмотрел на меня демон, присаживаясь рядом и укладывая мою голову на свое плечо. — Твоя кровь самая сильная в этом мире. Так что твоя и моя смерти будут не напрасными. А сейчас успокойся и попытайся отдохнуть перед ритуалом.

Мне окончательно схудилось. Ну просто от глубокой безмятежности до дикого отчаяния за пять секунд и почти без разбега. Хотелось орать, бить, крушить… жалко, некого. Богом и мозгом обиженного демона я не считаю.

— Я что, тебя хвостом по голове приложила? — отпрянула я от мужчины. — Как можно так равнодушно относиться к своей жизни?

— Все проходит, — философски ответил демон, — пройдет и это.

— Ты, блин, не царь Соломон, — вспылила я, начиная нервничать, — ты царь Долбофон! И я не собираюсь просто так умирать, и тебе не дам! Я несу за тебя ответственность! Только посмей, как овца, лечь на алтарь — сама тебя до смерти загрызу!

— Хорошо, — кивнул рогатой головой Кретьен, — я лягу, как баран. Как овца ляжешь ты. Потому что и у тебя, и у меня нет другого выбора. Никто не придет нас спасать, потому что никто не знает, где мы. Если нас и найдут, то будет уже поздно. Так что будем утешаться величием нашей жертвы…

И тут я окончательно озверела.

— Да-да, — отпихнула я его. — В моей избушке будет играть грустная музыка, но я ее не услышу. Нет уж, я еще потрепыхаюсь!

— Зоя, — около нашей клетки в сумерках появилась фигура в белом балахоне, — ты слишком нервничаешь.

— Кто здесь? — подпрыгнула я. Вгляделась и застыла испуганным сусликом: — Безымянный рыцарь? Вы-то тут откуда?

— Магистр Зигмунд? — окликнули моего собеседника. — Все в порядке?

— Абсолютно, — заверил приспешников магистр, — я просто хочу растолковать нашим пленникам важность их жертвы! Нам не нужны сложности!

— Магистр, значит? — прошипела я, вцепляясь в прутья клетки. — Если б я тогда знала — то хрен бы ловила грибы-спринтеры, добывая обалдуйку! Вы бы до сих пор бы любили Гри нежной безответной любовью!

— Тише, — воровато оглянулся Зигмунд. — Не надо всем рассказывать о моих мелких промахах. Я тогда должен был проверить новую ведьму, но никак не ожидал, что ты сможешь сварить зелье такой силы. Поэтому и был поблизости. И узнал много интересного. Например, что ты единственная химерина в этом мире.

— И что? — я со злости была готова перепилить прутья зубами. — Что это меняет?

— Это меняет все, — улыбнулся мне магистр. — С твоей помощью мы сможем обезопасить наш мир. Тем более, — он посмотрел на Кретьена, — ты еще и умудрилась привести демона, за что тебе отдельная благодарность.

— Засуньте ее себе знаете куда? — ярилась я, мечтая, чтобы моя слюна оказалась ядовитой, а не средством для выращивания волос. Вряд ли меня спасет, если магистр внезапно украсится разноцветной бородой или шевелюрой. — Какая мне разница, если меня уже не будет в живых?