И вот наконец свершилось! Она выпрыгнула из машины, а Егор, будто зная, что Эллина сейчас появится, стоял именно у того блиндажа, где затормозил грузовик.

Увидев своего Малыша, похудевшего, как-то очень быстро возмужавшего, непривычно коротко подстриженного, Эллина бросилась к нему, ощутив прилив такого безграничного счастья, что у нее голова закружилась (скорее всего, это произошло из-за недавней кровопотери, но Графиня в тот миг позабыла о своей ране). Головокружение усиливалось с каждым шагом, и чем меньше было расстояние, разделяющее ее и Малыша, тем труднее Эллине было стоять на ногах. Когда до Егора оставалась всего пара метров, Графиня покачнулась и непременно упала бы, если б ее за талию не подхватил какой-то коренастый брюнет. Его прикосновение отдалось в теле неприятным ознобом, но Эллина не придала этому значения и, отстранившись, сделала последний рывок к Малышу…

Боже! Как непередаваемо хорошо ей стало, когда он заключил Эллину в объятия и прижался горячими губами к ее виску. Ничего ей больше не надо было, только стоять вот так, тело к телу, и ощущать, как от его прикосновений по коже бегут знакомые мурашки…

– Как ты тут оказалась? – ошарашенно спросил Егор, отстраняясь, чтобы рассмотреть ее подзабытое за месяцы разлуки лицо. – Надо же! Ты стала еще красивее! – восхищенно воскликнул он. – И тебе удивительно идут шинель и гимнастерка… – Тут он обратил внимание на то, что ее правая рука висит на «качелях» из бинта, и обеспокоенно спросил: – Болит?

– Нисколечко, – засмеялась в ответ Эллина. В тот момент она на самом деле не испытывала никаких неприятных ощущений, будто Малыш избавил ее не только от душевной боли, но и от физической одним своим прикосновением!

– Где это тебя?

– Попали с концертной бригадой под обстрел… Задело чуть-чуть…

– Егор, познакомишь меня со своей дамой? – услышала Эллина за спиной. Голос был мужской, густой, довольно красивый, но ей он неприятно резанул слух, и она не стала оборачиваться. Малыш сам развернул ее и, улыбнувшись тому самому брюнету, что минуту назад не дал Графине упасть, представил ее:

– Знакомься, Миша, это Эллина.

– Очень приятно, – учтиво кивнул брюнет (он оказался совсем молоденьким, даже младше Малыша) и протянул Графине руку, но та сделала вид, что не заметила этого. – Егор рассказывал мне о вас. Насколько я помню, вы певица…

И посмотрел вопросительно, ожидая подтверждения, но Эллина молчала. Ей не хотелось вести светскую беседу ни с ним, ни с кем бы то ни было. Единственное, о чем она сейчас мечтала, это оказаться наедине с Малышом. Ротный разрешил ей часовое свидание, а время тратилось так бездарно…

– Да, Эллина потрясающе исполняет романсы, – сказал Егор.

– Быть может, она споет сегодня для нас? – не унимался Михаил.

– Споешь? – спросил у Эллины Малыш.

– У нас с тобой всего час. Вернее… – Она глянула на циферблат его часов. – Уже пятьдесят три минуты… – И, с нежностью проведя рукой по его небритой щеке, прошептала: – Уйдем отсюда поскорей. Подальше от глаз…

Эллина надеялась, что хотя бы эти слова заставят Михаила оставить их наедине друг с другом, но тот остался и спросил:

– А если я договорюсь с майором Савиным и он разрешит вам остаться до вечера, вы споете?

– Вы можете это сделать? – Она впервые посмотрела на Михаила с интересом. Тот коротко кивнул крупной головой, на которой офицерская фуражка смотрелась как абсолютно инородный предмет. «Лучше б ушанку надел, – подумала Эллина. – Все приличнее б выглядел…», а вслух сказала: – Но я без аккомпанемента не могу. Вот если бы еще и гитару нашли, на которой я худо-бедно играю, я спела бы…

– Я найду вам гитару, – заверил Михаил. – И буду с нетерпением ждать вашего выступления…

Он хотел еще что-то сказать, но Эллина уже отвернулась от него и, пощекотав ухо Егора кончиком носа, выдохнула:

– Знаешь, что на мне сейчас? Белье, что ты мне подарил… Помнишь? – Она приподняла юбку, оголив ноги. Сегодня на ней не было кальсон. Только чулки, сохраненные специально для этого дня.

Михаилу ничего не осталось, как ретироваться, а Егор с Эллиной пошли искать место для уединения.

Михаил сдержал оба своих обещания. Он нашел гитару (а затем и гитариста, когда стало ясно, что из-за раненой руки играть Графиня не сможет) и договорился с ротным, чтоб тот разрешил Эллине остаться до вечера. После заката он сам пообещал отвезти ее в город.

А потом был концерт. Эллина пела не разученные недавно патриотические песни, а лирические романсы, посвящая их Егору. К ее удивлению, солдаты принимали их с восторгом, а Михаил вообще в конце выступления подарил Графине букетик цветов. Самых настоящих, только засушенных. Где он их взял, Эллина не знала, да и не задумывалась над этим. Наверное, потому, что ни букет, ни сам Михаил ее не волновали. Одного человека она перед собой видела – Егора, но вынуждена была с ним расстаться…

– Я останусь в городе! По крайней мере до завтрашнего вечера, – крикнула Эллина на прощание, когда Михаил уже тронул машину с места. – Быть может, еще увидимся!