Что там — обрадовался, был просто счастлив! Давид хохотал, ликовал, переспрашивал. Светился.

Обнимал её, заглядывал в лицо, целовал… Утешающе покачивал, прижав к себе и гладил по волосам.

Возмущался поведением Зураба. Вспомнил несколько историй, подтверждавших, что тот не такой простой тип, каким желает казаться.

Но ни полслова не сказал, что поговорит с товарищем, или что прекратит с ним дружить.

Лера по наивности ждала и опасалась, что её откровения разрушат их многолетний союз. Даже была убеждена в этом. Нет, этого не произошло!

Она недоумевала — неужели совсем ничего не предпримет, не защитит, не остановит поползновения? После всего случившегося?! Но Марков молчал, ничего не сообщил о своих намереньях.

Странные взрослые отношения, где сквозь пальцы смотрят на домогательства к своей девушке.

Змеёй закралась обида и грустное осознание. Значит, она не настолько дорога Давиду? И в трудную минуту не стоит всерьёз рассчитывать на его помощь и поддержку? Ему намного важней сохранить хорошие отношения с друзьями?

Вот так поворот… Нежданный. Горький.

А Марков сиял и радовался как майский день. Похоже, он всё время сомневался в её верности. Подозревал, что может купиться на подарки, дорогие шмотки и переметнуться к другому. Тайно ревновал к темпераментному симпатичному другу, видя знаки внимания, которые тот открыто оказывал Лере. И теперь у него гора с плеч свалилась.

Про Иру так ничего не спросила. Не смогла. Трусила. Малодушничала.

В общем-то уже знала правду. Но до тех пор, пока не получила личное подтверждение от Давида, существовал крошечный шанс, что измена не подтвердится. И пока можно жить в иллюзии. После его утвердительных слов мир навсегда изменится, рухнет и погребёт её.

Лера не представляла, что будет делать и как сможет жить после полученного знания.

В следующую встречу Давид категорично и намеренно потребовал пойти в гости именно к Зурабу.

Считал, что этим поступком расставит все точки над «и». Продемонстрирует и подтвердит наглому неудачливому сопернику, что Лера между ними двумя официально и добровольно выбирает Маркова. Она — его женщина.

Скрепя сердцем Лера согласилась. Было неимоверно стыдно перед доктором за то, что бессовестно использовала его. Понимала, что чувства южанина были искренними. И насколько тому будет неприятно видеть девушку с другим мужчиной.

Но пошла.

По-юношески решила, что Давид элементарно трусит устроить мужскую разборку с Зурабом. Но жаждет самоутвердиться и утереть тому нос.

Южанин открыл дверь с хмурым лицом. Распрямил плечи. Исподлобья, плотно стиснув челюсти, зло и с вызовом рассматривал невозмутимо возвышающегося Давида. Презрительно смерил съёжившуюся Леру ненавидящим взглядом и сквозь зубы пригласил в квартиру.

Прошли на кухню. Яростно гремя чайником, налил воду, разжёг газ. Налил в чашки плюющийся кипятком чай, шмякнул под нос тарелку с бутербродами.

Выпрямил спину и скрестив руки на груди, почерневшим лицом молча наблюдал как девушка глотает обжигающую жидкость и давится, машинально пропихивая в пересохшее горло угощенье.

Посидели недолго и скомкано. И Лера, и Зураб чувствовали себя крайне неловко.

Но Давид будто ничего не замечал, держался спокойно, уверенно. Свысока, равнодушным взглядом взирал на психующего соперника.

Считал, что через это надо было пройти.

Пасха! Праздник!

Девчонки в общежитии всю неделю наводили порядок в комнатах, мыли окна, драили кухню, стирали шторы, покрывала. Теперь красят луковой шелухой яйца, делятся рецептами и впервые самостоятельно пекут куличи. Дразнящий ванильный запах окутывает сразу при выходе из дверей лифта.

Давид пообещал показать Крестный ход, Лера с нетерпением ждёт окончания рабочего дня, чтоб встретиться с ним на площади Белорусского вокзала и отправится в церковь.

Впервые увидит этот таинственный религиозный обряд. Немного тревожило то, что шествие происходит поздно ночью и после этого сложно добраться домой, но Марков пообещал подвести до подъезда. На улице будет темно, в это время нормальные люди давно спят, поэтому можно не опасаться, что мужчину заметит кто-нибудь из знакомых.

Не страшно, если придётся вместе с ним переночевать у его друзей. Не впервые. Лера уже привыкла и определилась с поведением в эти ночёвки.

Они проходили по одному сценарию — обнимашки-целовашки, споры-уговоры, растягивающиеся до утра. Настойчивые неудачные попытки полностью освободить её от одежды. Она по-прежнему спала в джинсах.

По утрам, после совместной постели, Давид с каждым разом выглядел всё более раздражённым и измученным. Хмурился, ворчал, выговаривал. Предупреждал, что его ангельское терпение на последнем пределе. Но не пытался грубо сломить сопротивление, всё ещё надеялся, что ласковым убеждением скоро преодолеет страх и застенчивость девушки.