Шрифт:
– Там с загранконтрактами разбираться надо, а я в них ни черта не понимаю, сам знаешь! В этом только ты смыслишь...
– Мне надо на телестудию.
– Зачем, Гоша? Будешь грудью защищать свою бабу (пардон, женщину!) от нападок другой женщины (пардон, бабы)?
– Если понадобится – защищу.
– Да ты только хуже Соковой сделаешь, обозначив свое к ней отношение! Сам же вчера говорил, что если Лика узнает, что ты неравнодушен к Кэт, порвет ее, как тузик грелку!
– Поэтому я не собираюсь ничего обозначать. Просто понаблюдаю издали за происходящим. Вмешаюсь только в крайнем случае.
– И даже букетика своей драгоценной Кэт не подаришь? Ну надо же...
– Я обещал ей больше не докучать своими ухаживаниями.
– Ну и не фиг тогда ее опекать!
Игорь покачал головой. Втолковать Димону то, что в его советах нет нужды, было занятием абсолютно бесперспективным. Нет, если дело касалось работы, он с Игорем редко спорил, знал, что в бизнесе тот разбирается лучше, но когда речь заходила о жизни личной, Боярский, возомнивший себя экспертом в межличностных отношениях, считал своим долгом вразумить несмышленыша (Игорь, по мнению Димона, был наивен как младенец) и наставить его на путь истинный...
– Так, где наша Светка? – наконец-то сменил тему Боярский. – Я обычно ее на этой остановке подхватываю, а сегодня что-то нет ее...
– Да вон она, у ларька. Покупает что-то. Минералку вроде...
Светлана действительно покупала минералку, чтобы запить таблетку. Она постоянно глотала какие-нибудь пилюли, порошки, настойки. То от головной боли, то от кашля, то «от нервов». «От нервов» чаще остальных. Хотя срывов у Светочки с тех пор, как она стала секретаршей Игоря, больше не приключалось, но уравновешенным человеком ее назвать было трудно. Ее ничего не стоило довести до слез. Малейшая проблема, с которой Светочка сталкивалась, приобретала вселенские масштабы, и она решительно не знала, как с ней справиться. От чего впадала в панику. Но так как это касалось только личной жизни, то на ее работе не сказывалось. В офисе Светочка была собранной, квалифицированной, расторопной. А вне его – суетливой, нервной, плаксивой. Если в ее доме прорывало трубу или выбивало пробки, для нее это становилось трагедией. Подгоревший ужин – несчастьем. Ссора с соседкой из-за пустяка – катастрофой. Но больше всего Светочку выбивало из колеи, если она утром по какой-то причине опаздывала на свою маршрутку. Следующая приходила только через двадцать минут, и, если дожидаться ее, то Света не успевала к началу рабочего дня (этого она никак не могла допустить!), а брать такси она не решалась, боясь садиться в незнакомые машины, пусть и с шашечками. В итоге она бросалась на трамвай, добиралась до работы с пересадками, но все равно опаздывала, отчего ужасно страдала. Когда Димон узнал об утренних эскападах Игоревой секретарши, он взял на себя обязанность доставлять Светочку до офиса. И теперь они ездили на работу вместе, что благотворно сказалось не только на нервной системе бывшей библиотекарши, но и на их взаимоотношениях с Боярским. Раньше-то они практически не разговаривали. Вернее, Димон пытался наладить с ней контакт, но Света пресекала все его попытки к сближению. Она вообще хотела уволиться, когда Серов взял Боярского на работу, но Игорь уговорил ее остаться.
Первое время Света с Димоном откровенно конфликтовали. Потом был затяжной период «холодной войны». И вот наконец он закончился. Света и Димон начали вполне нормально общаться. Без душевности, но и прежнего отчуждения между ними не было. Что не могло Игоря не радовать, поскольку эти двое, Димон и Света, были ему очень дороги. Боярский, естественно, больше, но и к бывшей своей невесте он был по-настоящему привязан. Он по-братски любил ее и жалел. И он единственный знал, что Света все еще неравнодушна к Димону. Поэтому до конца его и не прощает...
– Ну, наконец-то! – воскликнул Боярский, увидев что Светочка отходит от ларька и направляется к лимузину. – Опять, наверное, сдачу до копейки пересчитывала... – Он криво улыбнулся. – Такая мелочная, ужас! Радуйся, что на ней не женился. С такими жадными бабами чокнешься... – Тут на щекастой физиономии Димона появилось кислое выражение. – Хотя кому я рассказываю? Бывшему мужу Лики Ланской – самой жадной женщины на свете... – Боярский посмотрел на Игоря с жалостью. – Гош, у тебя это своего рода фетиш, что ли? Влюбляешься только в скупердяек! Признайся, тебя заводит их жадность?
– Света не жадная, а экономная, – заступился за секретаршу Игорь.
– Ну конечно! У нее ведь семеро по лавкам, и зарплата мизерная... Без экономии никак! – Димон устремил взгляд в окно и понаблюдал за переходящей дорогу Светой. – Живет одна, получает прилично, вредных привычек не имеет, а посмотри, как одевается. Это ж ужас какой-то! У нее всего три костюма и два пальто: осеннее и зимнее. И носит она их годами. Говорю ж тебе – жадина.
– Может, она копит на что-нибудь?
– На что, Гоша? Квартира у нее есть, за руль машины эта курица сроду не сядет... Что, собственно, только радует, потому что заполошное пернатое страшнее обезьяны с гранатой!
– Кто бы говорил, – усмехнулся Игорь. – Сам-то тоже водить не умеешь.
– Почему это? Умею, у меня и права есть...
– Тебе их тесть бывший купил вместе с машиной. Помню я... – Игорь еще больше развеселился. – И как он едва не расплакался, когда, отобрав у тебя «Жигули», увидел, во что ты их превратил...
– Это я специально, чтоб врагу не достались! – хохотнул Боярский и, сунув руку в карман, стал в нем шарить. Тут на его лице появилось разочарованное выражение, и Димон проворчал: – Забыл, что потерял...
– Что потерял?
– Да четки, которые ты мне подарил. Главное – точно помню, что в самолет с ними садился (ты ж знаешь, я летать боюсь, они меня успокаивают), а вот на родную землю с ними или без них спускался, не помню... – Димон тяжело вздохнул. – Скорее всего, в салоне забыл... Так жалко!
– Не переживай, я тебе новые подарю, краше прежних.
– Не надо краше, такие же подари. Я ж всем врал, что мне их сам гуру Брахман подарил. Тем самым возведя меня в наивысший сан адептов тантрического секса.