– Шестидюймовый разрыв пришелся в надстройку. Крыло третьего яруса скрутило в металлолом, искорежило. Обопритесь, прошу вас, господин капитан, – обер-лейтенант протянул ему руку, крепко сжал ладонь командира броненосца. Лангсдорф очень медленно поднялся со стального настила мостика, куда его швырнул навзничь разрыв снаряда, и прижал окуляры висевшего на груди бинокля к глазам.

«Впервые в море, но качки совсем не ощущаю?! А вообще почему я ее должен чувствовать, если в теле этого немца не мой организм, а одно лишь сознание, да и то в качестве пассивного наблюдателя. Надо же – крепок морской бродяга, даром, что сухопутная нация эти тевтоны. И храбр, в этом не откажешь. С открытого мостика людьми в бою командует, не стал прятаться в рубке, которая у немцев традиционно хорошо бронируется. А вот ругань слабоватенькая – ферфлюхте да шайзе-швайне, куда там до наших матросиков с их тремя загибами и коромыслами, а тем более до боцманов. Ух ты, вот это батальная панорама. Справа по носу дымят вдалеке два крейсера, слева один, размерами побольше. Или просто поближе?! Мать моя история, так четко видно – досталось англичанину капитально, осел на нос, и удирает. Ей-богу, удирает. Так, на нем три орудийных башни и две трубы – силуэт узнаваемый. Это тяжелый крейсер «Эксетер» – сейчас Лангсдорф прикажет его добивать!»

– Три румба влево, ход 23 узла! Ашер, вы меня слышите?! Главным калибром по тяжелому крейсеру! Немедленно начинайте пристрелку! Он не должен уйти!

Капитан цур зее Лангсдорф отдал офицеру протянутую для отдачи команды телефонную трубку и снова прижал большой бинокль к глазам. Вражеский крейсер словно прыгнул в глаза, растянулся в стороны, стал громадным. Отличная цейссовская оптика, которой всегда славилась Германия.

На корме тяжелого крейсера выплеснулись два длинных языка пламени, словно огненные цветки распустились. И спустя каких-то пятнадцать секунд по курсу броненосца всплеснулись на синей глади два султана воды – недолет до броненосца был большим, метров пятьсот. Вероятно, повреждена СУО – система управления огнем. И не только – две носовые башни давно не стреляли, видимо, или серьезно повреждены или полностью вышли из строя. Но «Эксетер» уходил, и, судя по всему, уже всерьез – полчаса назад тяжелый крейсер, было, ушел с арены схватки, отвернув в сторону, и вот опять вернулся подраться – задиристый народ эти англичане. Но неудачно для себя – тут же получил несколько попаданий, задымил и резко отвернул – как говорят моряки – теперь «уносил винты» из боя.

Палуба под ногами ощутимо завибрировала – семи тысячи сильные дизеля, общей мощностью в 56 тысяч лошадиных сил, разгонялись очень быстро в отличие от турбин, на которые пар поступал от котлов. Вот только вибрация была такова, что управлять огнем и попадать при этом в цель можно только до 23 узлов, в крайнем случае, до 24 – а вот дальше при увеличении скорости, а броненосец спокойно давал на два узла больше, стрелять прицельно совершенно невозможно. Просто без всякой пользы раскидывать снаряды в море, против чего яростно протестовал истинно немецкий, здоровый и скуповатый менталитет.

А если вывести дизеля на максимальную мощность, то на мерной миле «Адмирал граф Шпее» развил почти 29 узлов. Вот только вибрация становилась прямо-таки чудовищной, фактически невыносимой для экипажа. У механиков из ушей часто текла кровь, говорить в кают-компании было невозможно, только царапать грифелем на табличках послания собеседнику, словно какие-то древние шумеры. Куда уж стрелять при такой тряске?!

На мостик поднялся офицер с узнаваемой медицинской сумкой с красным крестом. С командира броненосца быстро сняли бывший когда-то белым китель, а теперь порванный, пропитанный копотью и запахом гари, и, пустив в ход блестящие ножницы, искромсали рукав рубахи. На настил упали окровавленные клочки ткани и тут же были унесены ветром, который бил прямо в лицо, усиленный быстрым ходом «Адмирала графа Шпее». Рана фактически являлась глубоким порезом – ее тут же промыли и туго перебинтовали. Затем в четыре руки заново надели на Лангсдорфа китель и помощник командира броненосца, иначе называя – его личный адъютант, помог туго застегнуть флотский кожаный ремень.

Швах!

Оглушающий грохот придавил слух, стальной настил испуганно вздрогнул под ногами – из правого орудийного ствола носовой башни вырвался длинный язык пламени – одиннадцатидюймовый снаряд отправился на поиски вожделенной цели.

«Ни хрена себя! Тут присесть можно и запросто обгадится – впечатление производит пушечка! Не завидую англичанам, когда по ним из такого калибра беглым огнем садить начнут – тут никакая броня преградой быть не может. Вот потому и окрестили англичане всех этих первенцев кригсмарине «карманными линкорами»! Немцы втиснули в размеры и водоизмещение тяжелого крейсера, всего в 12 тысяч тонн, вместо договорных восьмидюймовых пушек, крупнокалиберные орудия своих линкоров первой мировой войны. Да того же знаменитого «Гебена», что немало попортил крови надменным русским и лощеным английским адмиралам. Впечатляет мощь, что тут скажешь. Недаром англичане удирают в своем стиле, не попрощавшись, и добавки заполучить не хотят категорически».

У борта «Эксетера» вырос громадный всплеск, достигший верхушки мачты, затем через полминуты еще один, и еще – размеренно, и с неумолимой точностью к будущему поражению цели. Главный калибр пока нащупывал дистанцию – недолет, перелет, вправо-влево от курса. Несколько минут пристрелки и вскоре английский крейсер скрылся в пелене всплесков – броненосец теперь перешел на полные шести орудийные залпы. Обе трех орудийные башни грохотали с размеренностью выверенного часового механизма. Каждые полминуты в сторону цели посылались без малого две тонны начиненной взрывчаткой крупповской стали.

Одновременно зачастила и вспомогательная артиллерия «Шпее» – четыре пушки в 15 см по левому борту, прикрытые большими, похожими на коробчатые башни, броневыми щитами. Вот у них скорострельность была вдвое больше, казалось, что орудия просто плюются снарядами.

«Карманный линкор» явно догонял уходящий от него горящий британский крейсер, стремясь раздавить его подавляющим огнем своих огромных башенных орудий. А большой калибр – и большая точность!

Командир тяжелого крейсера «Эксетер»

капитан 1-го ранга Белл

Кэптен Белл вытер рукавом кителя закопченное, в черных разводах гари и сажи лицо, потряс немного головой – слух к нему потихоньку возвращался. Вот только одно плохо – не содрогалась палуба от грохота носовых башен, не пели грозную песнь войны восьмидюймовые орудия. Все, бой фактически окончен для его корабля.

– Эта тевтонская лохань слишком опасный для нас противник! С ней пушками не померяешься!

Белл посмотрен в сторону юта – крейсер затягивало дымом многочисленных пожаров, вдали в просветах виднелся приземистый корпус «карманного линкора», труба которого надсадно дымила. Все правильно – командир германского броненосца уже понял, что «Эксетер» выбит из боя и теперь направился в его сторону, чтобы окончательно добить подранка. И ответить ему нечем – башню А пробило разрывом тяжелого «кирпича» – а так британские моряки окрестили 11-ти дюймовые снаряды противника, а башню В заклинило прямым попаданием. Впрочем, на отходе эти носовые башни вряд ли бы выстрелили по противнику, вся надежда на одну-единственную кормовую башню С, которая и прикроет ретираду.