— Как ты попал в рабство к претору Эйриху? — решил спросил Виссарион.

— Меня купили на рынке рабов, специально в дар господину Эйриху Ларгу, — пожал плечами Ликург. — Я философ, хороший учитель эллинского и эрудит.

— Хозяин давал тебе инструкции? — спросил Виссарион.

— В пути он однажды наказал мне, чтобы я помогал тебе вести его дела, а также научился у тебя некоему счёту, — вторую часть слов Ликург говорил уже без особого энтузиазма. — Не понимаю, чем ему не нравятся наши цифры...

— Скоро поймёшь, — усмехнулся Виссарион.

— Дружище, у тебя не завалялось кувшинчика вина? — заглянул в лачугу Хрисанф.

— Есть, — кивнул Виссарион. — Присоединяйся к нам.

— Мы с Татием отмечаем его возвращение, так что... — Хрисанф задумался. — Вообще-то, вы можете присоединиться к нам, если хотите, конечно.

— Вот это главное отличие остготов от римлян, — посмотрел Виссарион на Ликурга. — У них нет такого строгого разделения между соплеменниками.

— Не понял, — удивлённо посмотрел на него Хрисанф.

— Я толкую о том, что остготу даже не пришлось бы спрашивать, — усмехнулся Виссарион. — У них истинная община, где все действуют сообща, а не переживая только о своих интересах. В тяжёлые годы все стоят за всех, потому что все свои, без разделения на Антониев, Марциев, Клавдиев и Валериев. Семьи формально разделены, но в случае беды остгот посчитает уроном собственной чести и чести предков, если не поможет собрату посильно...

— Ты, это... — Хрисанф опёрся о дверной косяк. — Голову мне не морочь, вино давай!

— Думаю, мы возьмём вино и откликнемся на твоё любезное предложение, Хрисанф, — Виссарион залез в подвальчик и вытащил небольшой кувшин, запечатанный воском. — Идём, сегодня ведь, как ни крути, праздник!

/25 ноября 408 года нашей эры, провинция Паннония/

Вечером и ночью ни с кем серьёзно поговорить не удалось. Зевта где-то к полуночи стал мертвецки пьян, отец Григорий тоже, как и старейшина Торисмуд.

Эйрих хотел поговорить с Тулием Венноном Гамалой, тем самым примипилом городской когорты, который пытался уничтожить отряд Эйриха в ущелье. Римлянин стал совсем своим среди остготов, раз его допустили до попойки в бражном доме и даже наливали как равному.

Ни одного трезвого человека, кроме разносящих выпивку и снедь женщин, но с них нечего брать и узнавать.

Поэтому сегодня, с полудня, Эйрих посадил за стол страдающего похмельем отца и начал разговор.

— Что происходит в деревне? — спросил он у Зевты. — Почему я вижу крепкие здания, будто мы остаёмся тут навсегда?

— Не обращай внимания... — махнул рукой страдающий отец. — Это римские торговцы из Сирмия, приехали сразу же, когда узнали о миролюбии нашего племени...

«Миролюбие остготов?» — удивлённо подумал Эйрих. — «Поверю, что человек может измениться за полгода, но не племя...»

— К нам же римские послы приезжали, где-то через месяц после твоего ухода... — припомнил Зевта, приложив ко лбу прохладный серебряный кубок. — То есть не послы, а... как их там?.. «Торговые представители», да... Человек патриция Децима Валерия Паката прибыл с щедрыми дарами и договорился со мной о торговле...

— Чем торгуют? — поинтересовался Эйрих.

— Покупают золотые и серебряные украшения, ценные шкуры, уголь... — поморщившись, припомнил отец. — Взамен предлагают железо в слитках, но это я поставил условие, ещё платят серебром, ну и вино везут, много...

— Оружие? — уточнил Эйрих.

— Разводят руками... — вздохнул Зевта. — Но оно нам и не надо, у нас своих кузнецов в достатке...

— Еда, — принесла Тиудигото серебряный поднос с нехитрой снедью.

Для Эйриха, за это время уже привыкшего к красивым резным столам Большого императорского дворца, было несколько удивительно видеть дорогое серебро на таком обшарпанном и потемневшем от старости столе.

— Вина налей мне, женщина... — потребовал отец.

— Вчера мало было? — недовольно спросила Тиудигото.

— Поговори мне тут! — раздражённо прикрикнул на неё Зевта. — Где Фульгинс?

— Стирает на реке, — ответила мать.

— Неси вино, у меня голова трещит... — повторил приказ консул и вождь.

Тиудигото поджала губы, но пошла за вином.

— Ты говаривал когда-то, что консулом быть сложно... — произнёс Зевта. — Я тогда ещё подумал: «Да что ты можешь об этом знать?» Оказалось, что ты был прав... Простым дружинником быть легко — маши топором, принимай удары на щит, пей, сколько влезет, приноси домой добычу... А тут это старичьё... А тут они задумали расширять дружину... Кого можно поставить ответственным? Зевту, сына Байргана...