Ирис оцепенела. Ей стало вдруг настолько плохо от его болтовни, что она с трудом держалась, чтобы не потерять сознание. Она умоляюще посмотрела на Атана. И тот предложил гостю выйти покурить.

– Увы, я не курю, – скороговоркой выпалил «козлиная бородка».

– Ну, тогда поговорим конфиденциально, – настойчиво предложил Атан.

– Ну что ж…– многозначительно произнес он и вышел вслед за Атаном.

Не в состоянии двинуть ни одной частью тела Ирис просто рухнула на кровать и заплакала. Когда вернулся Атан, Ирис, не стесняясь своих слез и шмыгая носом, с таким пристрастием, которое Атан видел у Ирис впервые, проговорила:

– И этот ученый червяк хочет усвоить своими куриными мозгами идею телепортации. Он – пес, вынюхивающий добычу по указанию своего хозяина. Почему они все так? Почему они хотят использовать нас, обглодать как кость и выбросить?

– Они хотят урвать то, что не в состоянии родить их ущербные мозги, потому что душонку свою продали за звания и льготы. Мерзость какая! Специально даже организуют, как ловушки расставляют, конференции. Представляете, сколько они таких, как вы уже «высмоктали» и затем отправили в психушку! Хорошо, этот трусоват: решил, что я к вам тоже приставлен и пытался выяснить, кем именно. А я не стал его разубеждать. Пусть думает именно так, – начинал говорить Атан, употребляя местные выражения всегда, когда был доволен собой.

Ирис не разделяла его настроения.

– Какая мерзость! Что же это будет, а?

Атан держал паузу: он уже знал, что Ирис спрашивает себя саму, и ждал ее же ответа.

– Наука, загнанная экономикой в «подземелье» нищеты, по идее, должна обрести второе дыхание, вырваться на свет Божий в прямом смысле – пробиться к идеальному, где идей сколько угодно, на всех хватит. «Идейные» ученые в депрессии. А науку «прорывают» вот такие крысы: они просто охотятся на светленьких да идейненьких. Высмотрят, выследят, хвать их и в «подземелье». Идейку из головки выцарапают, а тельце – на опыты. Они надеются еще чего-то достичь, что-то открыть! Но ведь их утроба не способна переварить светлое, они его просто уродуют, извращают. Боже мой, зачем я здесь? – Ирис вновь всхлипнула.

Несмотря на усталость Ирис не могла заснуть, долго ворочаясь на неудобной гостиничной койке. Вдруг она услышала, совсем рядом, мужские голоса. Она испугалась, открыла глаза и стала озираться. Никого не заметила, однако голоса по-прежнему звучали у нее за спиной. Ирис села на кровати, резко обернулась и тут же поняла, что голоса раздавались в ее голове. Вернее Ирис слышала в голове, а разговаривали где-то в той же гостинице только двумя-тремя этажами ниже.

Она не хотела бы этого слышать. Пьяные мужики обсуждали ее и отсылали в ее адрес пошлости. Когда один из голосов громче, чем другие, произнес словно в микрофон: «Чего это она там изобрела?», всю Ирис затрясло. Она поняла, в чем было дело: где-то работал генератор, который демонстрировали на конференции. Этот генератор усиливал слова и мысли говоривших с ним рядом людей, и от этих мыслей Ирис и трясло. Желая избавиться от кошмара, Ирис сконцентрировалась, собрала в точку все навязанные ощущения и запустила их туда, откуда они пришли. Голоса утихли. «Нужно спать, завтра тяжелый день», – приказала она себе и почти сразу заснула.

Но через какое-то время Ирис снова проснулась, резко вскочила с постели, охваченная страхом. Ей приснилось, что ее младшая дочь стоит над обрывом, и кто-то подталкивает ее к краю, еще немного и дочь свалится в пропасть. Ирис заметалась по номеру: «С ней может что-то случится, Господи!» За окном еле брезжил рассвет. Ирис оделась и постучала в соседний номер.

Заспанный Атан открыл дверь.

– Срочно зайди ко мне, – попросила Ирис и, развернувшись, быстро пошла к себе в номер.

Атан даже не успел спросить, в чем дело, однако наспех оделся и уже через минуту, окончательно проснувшись, смотрел на Ирис.

– Мне срочно нужно позвонить домой. Что-то с маленькой… Ни о чем сейчас не спрашивай, потом все объясню, – заговорила Ирис.

– Но сейчас половина пятого утра, и вряд ли что-нибудь работает…– попытался слабо возразить Атан.

Но Ирис так на него глянула, что он осекся и только пробормотал: «Понял». К счастью, в городе оказался переговорный пункт, который работал круглосуточно. И когда Ирис услышала, что дома все в порядке, она вся так и осела в кабине и долго еще держала в повисшей руке телефонную трубку, из которой раздавались короткие гудки. Ей стало ясно, откуда появился страх за детей.

Ее спровоцировали, сами того не понимая, изобретатели злополучного генератора и вызвали в ней животный страх за самое дорогое существо – маленькую родную дочь. Вибрации страха, усиленные генератором, вызвали гипертрофированное проявление материнского инстинкта – панический страх за ребенка.

Оказавшись на улице, Ирис стала объяснять Атану, что произошло на самом деле.

– Самое ужасное – они не ведают, что творят. Сделали прибор, чтобы генерировать импульсы здорового организма и передавать больному, а не представляют себе, что этот генератор способен передавать импульсы всего организма – как информацию биосистемы, так и информацию ментала.

Вот почему мне стало плохо на конференции, когда они включили прибор после выступления явно озабоченного сексуально докладчика. Они и не представляют себе, что выступающий оставил после себя информацию, и прибор, установленный в месте фокуса информации, усилил ее в тысячу раз. И у меня от этого сразу же заболел низ живота, а в ногах появилась дрожь. Поэтому я сказала вслух, что эти вибрации рассчитаны не на человека, а на животного, и этим вызвала панику в зале.

– Да, я помню, как вскочил сидевший рядом с вами профессор и завопил: «Что вы тут экспериментируете на нас!»