Антон никогда не просил ее сделать то, что не относилось к ее работе. К ней всегда обращались другие люди. Общаясь с ними, ей почему-то казалось, что они пришли к ней по его рекомендации.

–Ты хитришь, – предъявляла она ему претензии.

– Если мне нужно – я прошу сам. Зачем мне посредники, что ты выдумываешь, – пожимая плечами, отвечал он.

Поймав себя на том, что она переключилась на работу, а мысли о Перуж отошли на второй план, она, покопавшись в сумочке, достала автоматический карандаш и, почесывая им кончик носа, стала перебирать вслух забавные случаи из своей жизни.

– Я напишу историю о самой себе, кем была и кем стала потом. Вот только не знаю какой выбрать жанр, – разглядывая горшок с цветами на соседнем домике, произнесла она вслух.

Вздрогнув от ужасных звуков, заклокотавших у нее в горле, она тут же рассмеялась. Ее тело восстановилось не полностью, и многие его функции выполнялись плохо. Не хотелось терять время в ожидании стопроцентной загрузки. Часов шесть пришлось бы сидеть в номере своего отеля, чтобы произошла установка всех параметров для нормальной работы. Прикинув, что обойдется малым, она не стала ждать и вышла на улицу. Поэтому ходьба, вразвалочку, прихрамывая на правую ногу, сиплый голос и легкий тремор в голове и в руках были побочным действием ее нетерпеливости. Вспомнив один из приемов разработки голоса, она тихо замычала себе под нос старую песенку.

В сумочке, лежавшей рядом на скамейке, что-то запищало. Розовая пудреница мигом оказалась в ее руке. Звонок прервался. Вместо красноватого порошка в ней лежали две капсулы белого цвета. Одну она проглотит сейчас, а другую нужно было съесть через полтора часа. Об этом ей напомнит это устройство. Как только пилюля попала внутрь, по коже прошлась теплая волна. В желудке как-то странно заурчало. Произошла активация внутренних органов, последнего порядка. Все шло по плану, и она снова вернулась к мысли про вступления к первому абзацу истории.

– Не-е е-т! – пропела она, взяв самую высокую ноту, на которую была способна.

Откашлявшись, достала флакон с розовой жидкостью и набрала ее за щеки. Подержав сначала за одной щекой, потом за другою, она побулькала ее в горле и, оглянувшись вокруг, выплюнула себе под ноги.

– Я напишу историю про мальчика и про непохожих на него существ, о их дружбе и поддержке в трудные времена, – раздались картавые едва понятные звуки.

Покопавшись в сумочке, она достала белый предмет. Альбом и карандаш нашлись в кабинете, находившемся на верхнем этаже в небольшой комнате дома у озера. Эти два прибора она планировала использовать для своей работы.

Толстая картонная обложка с изображением старого замка скрывала в себе пару десятков негативов, спрятанных под белую пленку. На вид они напоминали листы с повышенным глянцем. На самом деле без специального карандаша на бумаге невозможно было что-то воспроизвести.

То, что походило на карандаш было очень сложным прибором, состоящим из двух частей. Первая воспринимала ее мысль, а вторая при соприкосновении с поверхностью листа, проецировала ее, преобразовывая в слова. На поверхности выступали придуманные предложения.

Подумав, что на открытом месте незачем демонстрировать работу секретных приборов, она решила свернуть за угол и пойти к своему любимому кафе. К тому же пора было сменить место, здесь она уже все рассмотрела. Запихнув альбом обратно в сумку, которую она засунула под мышку и, почесав еще раз кончиком карандаша нос, приложила его к виску. «Так, – постаралась она сфокусироваться на мысли, – в самом начале нужно написать, что ребенок родился вторым в семье, потом катастрофа и два брата остаются без родителей. Скверные родственники не сильно баловали мальчишек своей любовью, а младшему вообще пришлось несладко. Интересно, как можно связать жизнь в одном временном промежутке, но в трех разных цивилизациях?» – подумала она, пиная маленькие камешки. Она села спиной к улице в том месте, где навес давал тень.

– Я бы использовала одних и тех же героев, иногда пересекающихся друг с другом, в разных мирах, – ответила она рыжей кошке, сидевшей неподалёку от нее.

Глубоко вздохнув, она потянулась.

– Как же хорошо! Каких-то серьезных отличий в этом девяносто восьмом я не вижу, поэтому ничто и никто мне пока не мешают получать мощный заряд положительных эмоций, – сказала она, обращаясь к пушистому существу, решившему лечь рядом. Кот растянулся на соседнем стуле и внимательно слушал едва понятную болтовню, шевеля при этом странно ушами.

Кончик карандаша плотно прижался к виску. «Нужно срочно как-то начать свою историю», подумала она. Палец нажал кнопку, и верхняя часть листка заполнилась аккуратно написанными строчками. Импульсы в голове начали генерироваться все быстрей и быстрей. Это запустилась работа устройства, находящееся у нее внутри черепа. Образы, действия, описание предметов возникали так ясно, как будто она смотрела фильм, а не думала. Мысли связывались легко, выстраиваясь в логические цепочки. Придуманный мир казался очень знакомым. Она прислушалась к своим ощущениям. Желания остановится не последовало и она, поудобней устроившись на стуле, углубилась в свою работу. Иногда она отвлекалась и прикладывала карандаш к странице альбома. На поверхности появлялись графитового цвета буквы, заполняющие остатки белого поля. Она поднесла к голове многоцветный карандаш – прибор для рисования. Его принцип работы тот же самый, но немного проще. Он мог проецировать мысли в виде картинок. На странице появился парусник, плывущий по волнам безмерного океана. Его к берегу гнал ветер и желание героя.