На помощь пришел Димитр:

Думаю, тебе стоит продемонстрировать свои умения, Милан. Меч отлично подойдет. И помнишь то маленькое заклинание, которое среди прочих удалось выудить из кольца? Ты тогда еще назвал его «бесполезным куском говна»? Кажется, сейчас отличный момент, чтобы доказать обратное.

Повинуясь моей воле, в правой руке появился черный, словно поглощающий свет изогнутый клинок. Некротическая сущность в нем, почувствовав рядом прорву живых существ, дернулась, но получила от меня удар и затихла. Как и толпа, завороженно следящая за моими действиями.

Давай же! Ну! Упустишь момент! — взвыл в моей голове Димитр.

Да гори оно все! Я сосредоточился, вспоминая нехитрое плетение. И почти сразу над моей головой закружился рой зеленоватых магических светлячков. Поначалу всего десяток, но с каждым мгновением их становилось все больше и больше, пока счет не пошел на сотни, и их свет не озарил все вокруг мягким изумрудным сиянием. Зеленые точки, подчиняясь финальному штриху, своими тельцами выстроились в большой, больше метра в высоту, зеленый росток — символ клана Якостроф.

И когда в ответ раздался рев еще громче прежнего, я окончательно понял — они пойдут за мной куда угодно. Войне быть!

*Автор имеет ввиду статую Зевса в Олимпии — древнее, ныне утерянное чудо света.

Небольшой провинциальный храм Ареса в Микенах явно переживал не лучшие свои времена. Обшарпанные, местами пошедшие трещинами колонны, потускневшие изображения внутри, скрипящая рассохшаяся дверь... Ничто не говорило о том, что еще несколько десятков лет назад храм бога войны был одним из самых посещаемых и почитаемых не только в городе, но и во всем Пелопоннесе. Но теперь, когда Союз элладских городов жил в относительном мире, поток прихожан, а значит, и пожертвований, медленно, но неумолимо иссякал. На текущий момент сюда время от времени заглядывают лишь самые набожные солдаты из регулярной армии. А учитывая, что количество войск значительно сократилось, вообще встал вопрос о закрытии храма. За ненадобностью.

Верховный жрец Агид поначалу скрежетал зубами от злости и пытался бороться. Посылал жрецов на улицы и площади с проповедями, да и сам иногда не гнушался зазывать погрязших в мирской жизни горожан, обещая страшные кары от Ареса за такое пренебрежение. Однако бог войны не спешил наказывать эллинов за дерзость и постепенно энтузиазм Агида поутих. А вслед за этим пришли сначала отчаяние, а потом и смирение.

Верховный жрец, равно как и остальные, выбравшие служение грозному богу войны, давно бы сломался, если бы не другая, тайная часть их служения, о которой знали немногие избранные. Последние несколько тысячелетий любой, вступивший на порог храма Ареса, становился махитином — воином, убийцей, провокатором в одном лице. Предназначение махитинов — следовать воле своего бога и сеять раздор, насилие, конфликты везде, где укажет Арес.

Уровню подготовки, который проходили махитины, позавидовало бы любое армейское подразделение. Далеко не все доживали до конца обучения, но те, кто проходил его от начала и до конца, становились непревзойденными тайными убийцами. Сильными, хитрыми, неуловимыми, неимоверно опасными. И пусть грозный бог уже очень давно не радовал своих слуг поручениями — Агид не расслаблялся и не позволял другим. Махитины всегда должны быть готовы выполнить волю своего господина.

В этот вечер Агид, как и всегда, зашел внутрь и с оглядел пустующий зал. В жертвенной чаше тускло поблескивали несколько мелких монет — все подношения Аресу за весь день. Верховный жрец вздохнул и подошел к высокому стеллажу, доверху заставленному фолианту, потянул за третий слева на второй полке. Затем за четвертый справа на нижней. Стеллаж бесшумно «ушел» в сторону, открыв потайную лестницу, ведущую вниз. Он быстро прошел внутрь, плотно прикрыл за собой дверь и спустился в тайный подземный этаж, размерами втрое превышающий внешний храм.

В большом зале, заставленном самыми различными тренажерами, в тренировочном кругу кружили двое мужчин. Большинство воинов многое бы отдали, чтобы увидеть этот тренировочный поединок. Пространство то взрывалось звоном клинков, то озарялось краткими вспышками древней, не имеющей ничего общего с кланами магией, то затихало, нарушаемое лишь мягкими кошачьими шагами да негромким дыханием. Движения бретеров были настолько стремительны, что даже Агид, наблюдая со стороны, не всегда успевал увидеть очередной выпад, хотя прекрасно знал, что окажись он на месте одного из поединщиков — и восприятие работало бы совсем по другому.

Не став прерывать тренировки, он обогнул круг и отворил узкую дверь, ведущую в неприметную маленькую комнату. Из всего убранства здесь был только видавший виды потертый коврик на полу и невысокий, в полметра высотой, каменный постамент, на котором без всякой поддержки, чуть наклонившись, стояло простое, но вместе с тем прочное копье с длинным листовидным наконечником. Оружие Ареса. Сам бог оставил его первым махитинам в момент постройки храма, повелев хранить как зеницу ока. Именно через копье бог войны передавал свою волю слугам. Правда, последние лет двадцать подобного не случалось.

Жрец привычным движением преклонил одно колено, мимолетно поморщившись от стрельнувшей в ноге боли. Несмотря на сильное тренированное тело, годы неумолимо брали свое. Агид приготовился провести в таком положении час, чутко прислушиваясь к происходящему. Поэтому тихий насмешливый голос заставил его вздрогнуть:

— Что, жрец, суставы беспокоят? Помог бы тебе, но, боюсь, мое лечение тебе не понравится.

Агид резко вскинул голову. Копье ни на миллиметр не сменило своего положения, при этом идеально легло в руку коротко стриженному сильному мужчине, чей контур едва заметно подсвечивался болезненным для человеческих глаз светом.