Марию я отыскал не сразу, виры не оказалось в своей комнате, похоже, моя фея нашла подругу под стать себе.

Пришлось пройтись по узкому коридорчику, заглядывая в каждое помещение, личного крыла хозяев.

Нашёл её в небольшой комнатке, похожей на кухню, там же и обнаружилась охрана, мирно попивающая чай.

— Кажется, я приказал охранять виру, а не развлекать, — осуждающе глянул на Стэна и Винса, в миг вытянувшихся струной при моём появлении.

— Простите, это я настояла на том, чтобы виэры немного перевели дух, — чуть слышно начала оправдывать моих оболтусов Мария, выбежав вперёд, чуть ли не закрывая своей грудью, здоровенных детин. — Они и так не отходили от меня ни на шаг, как только Лэнс покинул меня.

— Лэнс значит, — безнадёжно выдохнул, осознавая, что всё же с другом придётся расстаться. — Мне нужно поговорить с Вами вира, если Вы готовы, конечно.

— Да я готова, — тут же откликнулась она, делая шаг в сторону, открывая вид на теперь растерянно смотрящих на неё «охранников».

— Пройдитесь по всем, кто указан в деле Роузи и вновь опросите их, — тут же озадачил парней, указывая на выход. — И проверьте, не было ли у кого всплеска силы недавно.

Ребята молча кивнули и поспешили удалиться.

— Как Вы себя чувствуете? — поинтересовался, обратив внимание, что вира была ещё бледна, а под огромными, карими глазами расплывались тёмные круги.

— Всё не так плохо, как может показаться, — попыталась улыбнуться она, присаживаясь на стул у небольшой печи.

— Признаюсь, я поражён тем, как Вы держитесь, после того, что случилось, — присел неподалёку, но на почтенном расстоянии. — Да и вообще не встречал прежде эмпатов, умеющих так легко, находиться в обществе других людей.

— Это благодаря моей маме, она научила меня отстраняться от ненужных эмоций.

— Виэр Виктор говорил об этом, но увидеть это воочию… — Мария вела себя как обычная вира, не смотрела затравленным взглядом, не вжимала голову в плечи, а главное, говорила.

Если сравнивать с Алиёй, то просто небо и земля. Кажется, голос сестры Валерии я услышал, лишь после нападения на виру. До этого она всегда молчала, прячась за спиной старшей сестры, не отходя от неё.

Я прекрасно понимал, что так она цеплялась за эмоции родного человека, зная, что от неё можно ожидать в той или иной ситуации.

После того случая она почему-то решила переключить свою эмоциональную привязку, выбрав источником меня. Я был не против, какое-то время, так она хотя бы говорила со мной, но стоило приблизиться кому-то чужому, Алия превращалась в дрожащий на ветру лист, бледнела и начинала искать глазами укрытие.

Однажды я даже спросил её, как она согласилась на приём в честь своего дня рождения, если даже минута, проведённая в обществе с незнакомым человеком для неё, так тяжело даётся.

— Думала, что смогу продержаться ради сестры. Валерия столько для меня сделала, ей хотелось праздника, а мне сделать сестричке приятно. К тому же мы договорились, что я лишь открою праздник, а затем смогу уйти, — услышал в ответ.

Глядя на то, как она реагирует на посторонних, я был уверен, что Алия даже шагу бы не сделала в направлении ожидающих её гостей.

Я искренне сочувствовал младшей сестре Валерии, глядя на то, как она старается оставаться в обществе, имея при этом такой дар. Считаю, что уехать в «Обитель», всё же была не такая плохая идея, там ей, по крайней мере, будет спокойно и точно безопасно.

Уединённый мирок, прячущий особенных вир от чужих эмоций, был ещё и своеобразной крепостью, куда попасть крайне сложно, если ты не ближайший родственник или высокопоставленное лицо и то в сердце Святая Святых ты не будешь допущен, дабы не нарушить покой остальных вир.

— Вам бы начать учить этому других, — улыбнулся, восхищаясь умению Марии.

— Лия предложила то же самое, когда узнала, что я эмпат, — тепло улыбнулась в ответ вира. — Вы очень подходите друг другу.

— Вы знаете кто я?

— Конечно, Вы Рэйсон Эриз, я много раз видела, как она рисует Вас.

— Я не видел в её рисунках своих портретов, — удивился услышанному, в тех листах, что были подготовлены для меня, ничего похожего на моё изображение не было, уж себя бы я узнал.

— Их и не могло быть там, она их почти сразу сжигала.

— Зачем?

— Не знаю, она не говорила, я лишь могу передать, что она чувствовала при этом, — сказав это, Мария посмотрела на меня так, будто ждала разрешения, и я его дал кивнув. — Когда Лия рисовала Вас — она была счастлива, из неё просто лилась нежность, восхищение, любовь, а каждый раз, когда листок летел в огонь, её поглощали тоска, страх, неуверенность… — вира говорила тихо с придыханием, теперь не глядя на меня, — Вам тяжело это слышать, — внезапно перестала перечислять эмоции моей феи, встала со стула и направилась к столу. — Вы тоже тоскуете.