Разряд. Раз. Два. Три. Разряд.

Моё сердце забилось в уверенном ритме. Каждый удар, как легкое поглаживание руки вливающего силу в слабое сознание, делало его крепким и сильным. Такое чувство будто перезагрузили и настроили программу головного мозга. Сколько я пробыл в отключке не имею представления. Вторая попытка вернуться в сознание оказалась более удачной, чем предыдущая. Благодаря резким запахам и звукам ощутил возвращение бренного тела к жизни. Рядом раздавалось тяжелое дыхание.

Неужели она? Ангел оберегающий мой покой?

Дернулись веки в слабой попытке разглядеть её. Мои ожидания и надежды потерпели головокружительное фиаско. Санитар. Разочарование накрывает с головой. Искорка загоревшаяся неистовым огнем. Мгновенно потухла. Лицо исказила гримаса отчаяния и растерянности. Мужчина принял подобное кривляние за проявление слабости и вызвал лечащего врача. Если мой вид у посторонних людей вызывает, не отвращение, а точнее испуг за физическое состояние. Дело обстояло самым поганым образом. Просмотрев абсолютно все показатели, доктор заранее предупредил не отрывая взгляда — только отсутствие стрессов и гостей, поможет встать на ноги. Хотел закатить глаза от пренебрежения. Не сосчитать, частоту многократно повторяемых слов и их же не исполнения. Не смог. Никаким образом. На это мальчишеское ребячество покачали головой, выражая досаду. Положительная динамика и явные признаки выздоровления утихомирили моего надзирателя. В итоге поразмыслив, решили оставить меня в покое. Набираю в легкие побольше кислорода. Провожаю взглядом удаляющуюся спину в белом халате. Попутно, обдумываю своё незавидное положение. Ведь придется изрядно проторчать в этих обезличенных стенах. Бергманн будет на время моего отсутствия, ушами и глазами в компании. Отец наверное уже в ярости. Удивительно! Почему я не наблюдаю их в своей больничной палате. Обоих родителей. Особенно, маму? Надеюсь, не случилось чего-то плохого с Настёной! Моё сердце не выдержит. Оно болезненно сжалось в ответ. При одном упоминании о своей маленькой девочке. И я, случайно, снова потерял сознание от страха. Погружаясь в беспокойный мрак.

В третий раз, я был подключен ко все возможным трубкам и проводам. Меня заставили очнуться. Громким спором рядом с пациентом.

Хрипловатый голос женщины утверждал, что операция была очень трудной и глупая врачебная ошибка чуть не оборвала мужскую линию родословной Волковых. Напрягся. Начал различать слова, складывающиеся в незамысловатые предложения.

— Надо принять меры, — раздался другой женский голос. — Не потерплю таких горе специалистов со своим сыном. Антон достоин самого лучшего. Ты согласен со мной?

Мужской голос ответил утвердительным молчанием.

Хриплый же продолжил свои наставления.

— Вам лучше обратиться к главному врачу с жалобой. Чем быстрее, тем лучше. Чтобы предотвратить подобную ситуацию. В любой момент под ножом этого хирурга может оказаться другой пациент и результат будет плачевный. Станет поздно. Слишком поздно. Вашему сыну помогло чудо, но чудеса, как вы знаете, бывают очень редко!

— Хорошо, мы будем рады, помочь, избавить больницу от наличия неквалифицированных умельцев.

Кто-то удовлетворенно хмыкнул. Голоса замолчали. Обоюдно. Раздались отдаляющиеся шаги. Попытался повернуть голову. Дабы разглядеть. Но мне помешала кислородная маска отпружинившая в противоположную сторону. Падает тень на лицо. Закрывая обзор. Напротив опустившееся лицо матери. Взволнованное. Её крик.

— Очнулся.

От звона в ушах и резко рванувшись на неё. Утекаю в беспамятство, в который раз. Да чтоб его…

А потом я просто очнулся в здравии, захотелось пить. Во рту вкус разложившейся еды и не чищенных зубов. Отвратительное послевкусие. Сразу поднесли стакан наивкуснейшей воды. Выпил до дна, краем глаза охватываю незнакомую сухую морщинистую руку. Сиделка. После перевел внимание на собственную комнату. Заозирался, точно не галлюцинация. Как только вода провалилась в желудок, пришли, и, насущные проблемы. А вот этого, мои предки не учли.

Приставили к мужчине во цвете лет, слабую женщину. От бессилия завыл. Попросил вызвать моего помощника. Срочно. И средство связи. Через некоторое бесконечное время появился немец. Где можно было столько времени пропадать? Мать его… Явился. Взирающий на меня хмурым взглядом, сменяющийся на довольную ухмылку. А я как младенец, голый в простынях и во взрослом памперсе. Шикнул. Они и в правду предполагали. Что я, это дело, буду под себя делать. Идиоты. Кто додумался до такого? Кто?

Тактично, указал на дверь, глазами. Женщина безмолвно скрылась за ней. Люблю понятливых людей.

Уставился на Бергмана. Ожидая отчета.

Полное отсутствие формальностей между нами говорило о том, что дела не требуют отлагательств.

— Сколько я пробыл в коме?

— Почти десять дней.

Мои брови приподнялись и на лбу появилась длинная складка. Первая.

— Девушка жива?

— Не уходи от дела Антон. Я отказываюсь от ведения цели. Тебя. Мне надоело. Впервые, мой клиент доставляет столько хлопот, я занимаюсь лишь тем, как вырываю твою задницу из очередного дерьма. Одно, когда человек непроизвольно попадает в опасную ситуацию и другое, когда он осознанно ищет её. Сколько можно? Кое-как откачали после свадьбы Давыдовых. Должно было послужить тебе уроком. Хорошо. На то, была веская причина. Потеря любимой женщины. Я это принял. Так ты опять, недоумок полез не туда. Мало того. Убежал без телефона. Из под охраны. Без никого.

Каждое слово, как плевок в лицо. Виноватое. Моё. Никогда не видел своего телохранителя, таким злым. Обычно сдержанный непробиваемый Эдриан, превратился в свирепого льва. Открыл рот сказать пару слов в свою защиту, но меня перебили. Забыл для чего, первоначально он был вызван. Насущные проблемы отошли на второй план.

— Если бы не успел… Я…Ты представлял из себя, кусок отбитого мяса. Сплошной фарш. Очередной неопознанный труп. Безымянное захоронение. Когда подъехали, часов уже не оказалось на твоем теле. Даже кожаного ремня. Понимаешь серьезность всей ситуации? Я не желаю повторения.