8 апреля

Каждый раз, идя на смену, вижу в окнах первого этажа ребятишек старшей группы – они, похоже, целыми днями сидят на подоконниках. Других возможностей знакомиться с внешним миром у наших детей нет. Мои малыши бывают на улице только спящими в колясках. Старшие гуляют по неимоверно грязному двору (сдали без благоустройства) и тесному двору от крыльца до веранды и ничего-то не видят. А ведь им сейчас столько бы надо узнать! Для своих детей, когда они были в таком же возрасте, я каждую прогулку превращала в путешествие с открытиями, ведь смотреть и слушать дети умеют до того, как научатся ходить. Я катила коляску и рассказывала обо всем, что нам встречалось. Потом дома мы в книжках находили изображения увиденного или я сама рисовала. Ну а уж когда ребенок стал на ноги, и может сам пройти по дорожке, потрогать травку, понюхать цветок, побежать за голубем, покатить коляску – сколько восторга и изумления! Наблюдать знакомство малыша с миром – уже счастье, а если попытаться вспомнить или представить, какую бурю чувств сам переживал в такой момент… Неужели никак невозможно впустить моих подопечных в Большой мир? Как-то я читала про детские садики в ГДР и запомнила, какие там коляски в младших группах: шестиместные, и еще шестеро детей ее катить могут. Мне бы такую! Только к ней еще и дорожки нужны, и в нашем дворе, и в прилегающих районах. А летом всю эту компанию надо обязательно вывозить в лес, к речке – хотя бы посмотреть. Машина у Дома ребенка есть, но на ней возят только грузы, не знаю, можно ли ее приспособить для детей. Между прочим, в штатном расписании есть ставка конюха – лошадка с тележкой была бы даже лучше машины, но почему-то главврач не собирается ее приобретать.

Заменить наблюдения книжками? Они их вмиг раздерут и съедят. Телевизор бы в каждую группу, цветной, с большим экраном. Вместо него рисую картинки на фанерках и покрываю лаком, чтобы краску не слизали. Детям мои художества нравятся, только я за их запросами не успеваю. Нам бы таких немнущихся-нервущихся, да еще и моющихся картинок надо иметь много-много и про все на свете. Пока играем с кубиками. Я на глазах детей построила из них «высокую башенку» и «бухнула» ее – всем очень понравилось. Наташа подобрала кубики и пыталась составлять сама. Вася, Илюша и Дима приносили кубики мне. Вслед за Димой стала подавать и Луиза. Но остальные предпочитали схватить по кубику и лизать их.

На последней летучке сказала, что меня Дима беспокоит: вялый и температура каждый вечер 37,2. А медсестры стали возмущаться тем, какой он ленивый, и главврач подвела итог: «У него мозги жиром заплыли». Ну, как может врач такое говорить? Да разве может здоровый ребенок не стремиться ходить? Видно же, что ему больно! Я как пришла в группу, стала водить его за ручки – по манежу, по полу. Он смеялся и всячески выражал свое удовольствие. Но пройти через всю группу для него – предел сил и выдержки. И то может заплакать и сесть.

Рустам все еще скандалит по поводу своего меню: он, так и быть, соглашается пить молоко с ложечки, но что-либо более густое – ни за что! А ночью не может уснуть от голода. Исхудал бедняга, изнервничался, а все орет и плюется. Дома мама переводила бы его на общий стол постепенно: днем кормила бы фруктовым пюре и сладкими кашками, а ночью давала бы бутылочку с молоком – и не было бы никаких трагедий. А тут – дисциплина: положено перейти на «общий стол» – и все, никаких сосок! Конечно, он очень запоздал с этим делом. Да и вообще сильно отстает в развитии от своих домашних сверстников. Ну, Рустам и Дима родились недоношенными, но и остальные детки как будто на полгода младше своего возраста. Воспитатели говорят: «Конечно! Из таких-то семей!» Но как же тогда Тимоша? Он в своей семье пробыл дольше других, и мама его едва не уморила – а самый умный из всей нашей группы. Правда, тоже не говорит, но хорошо понимает речь, с готовностью выполняет просьбы и поручения, умеет делиться. Воспитательницы, с которыми я обсуждала эту проблему, считают, что воспитателем Тимоши был его старший брат Алик. Дима, второй по возрасту из братьев, говорит, что к маме не хочет, а хочет к Алику. Но в домах ребенка детей содержат только до четырех лет. Алик пока живет в детском отделении больницы, потом его отправят в детский дом – в другом городе. Зачем это надо? Я ходила в больницу к Алику (едва добилась разрешения), отнесла ему альбом и фломастеры, попросила нарисовать картинки для братиков. Отдавая альбом, он серьезно и старательно, как отличник перед доской, объяснил, что, где и для кого нарисовано. А наша главврач говорила, что не может взять его уже потому, что он предложения без мата не составит. Не могу понять, для чего эти братья должны воспитываться врозь. Похоже, Алик справлялся с воспитанием братишек не хуже нас. Ему, конечно, трудно было, но разве во вред? И разве правильно, что Дима и Тимоша не видят друг друга в нашем Доме? По-моему, нынешнее объединение детей в группы по возрастам имеет больше минусов, чем плюсов. Во-первых, будь группы разновозрастные, не приходилось бы уничтожать семьи. Во-вторых, больше внимания уделялось бы самим маленьким – не только воспитателем, но и старшими детьми. И старшие от этого бы только выгадали: ответственность, самостоятельность, умение пожалеть, помочь, поделиться, воспитывались бы естественным образом. Работать с такой группой воспитателю будет, конечно, труднее: каждому ребенку необходим индивидуальный подход соответственно не только характеру, но и возрасту, чужие заготовки на всю группу разом применять не получится, придется каждый день и каждый час самой все придумывать и изобретать – но это же гораздо интереснее и для детей полезнее!

10 апреля

У нас есть «дневные» (или «старшие») воспитатели, работающие с 9.00 до 15.00 часов – они работают практически так же, как в детских садах-яслях, и «сменные» – работающие, как правило, вечернюю и ночную смену подряд, то есть с 15.00 до 9.00, да еще подменяющие «дневных», когда у тех выходные. Я – «сменная». График работы и отдыха у нас весьма сложный, круг обязанностей шире и размытее, но зато они менее формальные, ближе к обычным материнским. «Дневные» воспитатели почти всегда работают с нянями (разве какое ЧП случится), на вечерние смены зачастую нянь не хватает, а на ночную и не положено. Ночью работы, конечно, гораздо меньше, чем днем, и она вспомогательная – уборка, стерилизация всего на свете, починка, заполнение документов, оформление (я по ночам рисую и дневник веду). Трудно только то, что спать совсем нельзя, а с 6-ти, когда дети начинают просыпаться, сразу столько наваливается, что надо быть очень бодрой. Утром няня приходит к 6.00, помогает поднять и накормить детей завтраком, провести все утренние процедуры, убрать группу. Но, бывает, что няня приходит только вместе с дневной сменой. Тут уж я, наверное, совсем бы заплюхалась, если бы не мои напарницы – медсестры из младшей подгруппы. Все они – отличные работницы, делают все аккуратно, быстро, четко. Когда нет няни, успевают у себя всю ее работу переделать, и мне помочь. Мне, конечно, помощь не лишняя, особенно утром, да и отказаться от нее – обидеть человека, искренне желающего добра и детям, и мне, «новенькой». Но вечером я вполне могу обойтись без помощи: посуда, горшки и всякие там замачивания и маркировки могут подождать, когда дети заснут. И я, неблагодарная, ворчу себе под нос, но в адрес помощницы: «Шла бы ты лучше к своим малышам, потрясла для них погремушки, потормошила Ксеню, поговорила с Зиной, поводила за ручки Максима – когда еще для этого время выпадет?» Увы, медсестры, как и няни, убеждены, что детей нельзя брать на руки: они от этого «портятся». Даже кормить детей надо не на руках, а подкладывая соску, и не стоять над кроваткой, не отвлекать. Жалеть, утешать плачущего – тоже вред: приучится капризничать. Все время наши младенцы лежат – либо в кроватках на спинке, либо в манеже – на животике. Какое уж тут развитие? Ясно, что все они будут отставать и физически, и интеллектуально, и эмоционально. Я пытаюсь говорить об этом – никто не спорит, но, видимо, только потому, что подобные рассуждения считаются тут нерабочими и потому внимания не заслуживающими.

Естественно, моей напарнице совершенно не нравится, что дети моей «подгруппы» бродят вокруг кроваток и столиков, норовят влезть в шкафы, суются во все двери, в том числе и ведущую к ее смирно лежащим подопечным. Чтобы беды не случилось, я пытаюсь изолировать не детей, а потенциально опасные предметы: запираю двери на задвижки, загораживаю ненадежную мебель стульчиками – напарница сердится и все раскрывает, потому что ей так неудобно. Похоже, такая же тихая война между воспитателями и медсестрами идет и в другие смены.

Надо сказать, еще совсем недавно говорить о воспитании в доме ребенка вообще не приходилось: детей здесь только содержали и лечили, был медперсонал и няни. Всего-то полгода назад в штат были введены воспитатели. В нашей подгруппе воспитателями работают учителя. Я с ними встречаюсь только на пересменках, но и в эти моменты есть чему поучиться. Прихожу, например, на дежурство, сразу бросаюсь выяснять, кто, да как, да что – а Расима Рамазановна подводит ко мне Лилю: очень уж та мне радовалась, а я и не заметила. Стыдно стало. Потом я посмотрела, как ее встречают дети, как она приветила каждого. Дети ее очень любят, а она с каждым и поговорит, и на ручках поносит, и побаюкает, и поводит, и игрушку подходящую найдет. Валентина Александровна, чем бы ни была занята, не смолкает: песенки, сказки, стихи-потешки, просто ласковая речь так и льется. И так это ладно у нее получается – сама заслушиваюсь. Дети при ней спокойнее, она их просто очаровывает. А как бросается «злодей» Васька навстречу Лидии Александровне! Прижмется, затихнет… Конечно, она его балует, выделяет из всех, но нельзя же человеку быть в ссоре со всем миром – это «баловство» научит его добру больше, чем наказанья, наставленья и прочие педагогические «меры».

Но и с воспитателями я не всегда соглашаюсь. Непонятен, например, совет сложить мои картинки в «оформленную коробку». Ведь вместе с игрушками они постоянно в ходу, а сделаешь их «наглядными пособиями» – не каждую неделю будут доставаться. Или альбомы разработок занятий – опять же должны быть «оформленные». Труд и время на такой альбом потратишь, а какой толк от него детям? С нашими детьми я бы вообще работала не по ежедневным планам, общим для всей группы, как это делается в детских садах, а по картам индивидуально-психического развития, которые мы пока просто «ведем».