— Нет.

Да. Только не так, как я ожидала.

— Зайди внутрь, — призвал он. — Я клялся всегда защищать тебя, мисс Калабрези. И если я отпущу тебя, это не защитит тебя.

Я двинулась к Ройсу, зная, что он не шутит и мне не убежать от него. Но я должна была сказать свое слово.

— Знаешь, каково это, когда тебя всю жизнь защищают, Ройс? — холодно спросила я. — Это похоже на овцу, которую защищают от волков, и все это для того, чтобы фермер мог съесть ее позже.

Ройс тяжело сглотнул, опустив голову.

— Так принято в вашей семье, мисс.

Он потянулся ко мне, но я проигнорировала его руку, двигаясь вокруг него и пробираясь по заснеженной земле. Я не знала, как относиться к Ройсу теперь, когда знала, что он причастен к убийству матери и брата Рокко. Это не сходилось с человеком, который присматривал за мной всю мою жизнь.

Я направилась к дому, сжав руки в кулаки. Мне было все равно, увидит ли мой отец рюкзак и выражение моего лица. Он мог узнать, что я ненавижу это место, какая разница? Теперь я знала, кто он такой, что я родилась от человека, который был таким же бессердечным, как и его враги, и мне было все равно понравится ли ему это.

Я подошла к входной двери с Ройсом за моей спиной, и охранники нахмурились, глядя на Ройса в поисках указаний. Он помахал им в ответ, и я вошла внутрь, следуя на звук голоса отца через огромный кремовый вестибюль в гостиную.

Он стоял у камина с Николи, и я словно перенеслась в прошлое, в тот день, когда Николи сделал мне предложение. Или, лучше сказать, в тот день, когда папа продал мою матку своему гению.

Отец откинул волосы с глаз и, нахмурившись, посмотрел на меня, рассматривая мою одежду.

— В чем дело? — рявкнул он на Ройса.

Я ответила раньше его.

— Я просто пыталась сбежать, потом мне напомнили, что есть только один выход из этой жизни. Тем же путем, что и мама.

Брови папы поднялись одновременно с бровями Николи, но в то время как папа выглядел разъяренным, Николи выглядел обиженным.

— Прикуси язык, — прорычал папа. — Как ты смеешь так говорить о своей матери?

— Как я смею? — холодно сказал я. — Я твоя дочь. Как ты смеешь, папа. Как ты смеешь держать меня в неведении, как ты смеешь лгать мне снова и снова, как ты смеешь скрывать, кто ты на самом деле.

Папа подошел ко мне, и Ройс встал рядом со мной.

— Сэр, она сильно травмирована после того, как провела время с Ромеро, — тихо сказал он.

Я посмотрела на отца, вздернув подбородок, ожидая, как он отреагирует. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что Николи стоит у него за спиной и держит его за руку. Я нахмурилась при виде этого, потому что я никогда не видела, чтобы он хоть как-то противостоял моему отцу.

— Ройс прав. Ей нужно время, чтобы осознать, что произошло, — твердо сказал Николи, хмуро глядя на меня.

Я стиснула зубы, не мигая глядя на него.

— Я в своём уме. Сейчас я более здраво мыслю, чем раньше. Я прекрасно все обдумала.

Я перевела взгляд на папу.

— Николи знает о том, что ты сделал с Ромеро?

— Какую ложь они извергали? — Папа усмехнулся, но в его взгляде было опасное предупреждение, говорящее мне замолчать.

— Я видела это своими глазами. Они показали мне кадры с камер видеонаблюдения той ночи, когда Эвелина Ромеро и ее сын Анджело были убиты.

Папа ударил меня по лицу, и я завизжала, моя голова откинулась в бок, а кожу обожгло, как в аду. Звук очередного удара заставил меня оглянуться. Николи схватил папу за горло рукой, оттягивая его от меня.

— Знай свое место! — заорал мой отец, отшвыривая его, и положил руку на приклад ружья у бедра.

Николи пристально посмотрел на моего папу, и сжал руки в кулаки, но не сделал ни одного движения. Я была потрясена, что он вообще пытался защитить меня.

— Убери ее с моих глаз, — выплюнул папа Ройсу и, и он схватив меня за руку, потащил к двери.

Я позволила ему провести меня наверх, обратно в мою комнату, и Ройс немедленно закрыл окно. Он запер его, сунул ключ в карман, и у меня сжалось сердце.

— Почему ты делаешь так, как он говорит? — прорычала я. — Я тоже видела тебя на этом видео, Ройс. Я думала, ты хороший человек, но, похоже, ты всего лишь ручная собачка моего отца.

Мои слова были горькими и оставили кислый привкус на моем языке.

Ройс прошел через комнату и толкнул дверь, понизив голос.

— Я сделал много ужасных вещей, Слоан, — сказал он.

— Я никогда не утверждал, что я хороший человек.

— Но я думала, что ты заботишься обо мне. Я думала, что мы друзья.