— Но почему? — Я задохнулась.

Ройс склонил голову.

— Твой отец завидовал тому, что у Мартелло четверо сыновей, когда он не мог иметь ни одного.

Мой рот приоткрылся, и я с ужасом поняла о чем говорит.

— Его имя было изменено, и его держали вдали от общества в течение многих лет, пока Джузеппе промывал ему мозги, придумывая для него историю, заставляя его забыть, кто он такой.

— Нет, — недоверчиво выдохнула я.

Ройс кивнул, выражение его лица было бесконечно мрачным.

— Да, Слоан. Николи Витоли — это Анджело Ромеро.

Я прокрался сквозь кусты к западу от особняка-крепости Джузеппе Калабрези под покровом темноты. Затем я стал ждать.

У меня было с собой три вещи, принадлежавшие Слоан Калабрези. Ее собака. Мое сердце. И правда. Я планировал оставить две из них ей сегодня вечером, а другую носить с собой до конца своих дней, отбивающую печальную мелодию и оплакивающую жизнь, которую мы должны были прожить вместе.

Коко молчал в моей сумке, маленький зверь, казалось, знал, как важно, чтобы нас не поймали.

Я нашел место глубоко в кустах с хорошим видом на дом и стал ждать, наблюдая за окнами. Свет включался и выключался, пока люди двигались внутри.

Два дня без Слоан сожгли почерневшие остатки моего сердца таким яростным пламенем, и я понял, что оно никогда не погаснет. Но, несмотря на то, что сейчас мне ничего не хотелось, кроме как прибежать к ней, дождаться в комнате и утащить ее обратно в свои объятия, я знал, что не могу. Если бы она хотела эту жизнь со мной, она бы выбрала ее. Так что теперь она заслужила услышать слова, которые потребуются, чтобы исправить этот беспорядок. И хотя эгоистичная часть меня всеми фибрами моего испорченного существа надеялась, что она просто полюбит меня, несмотря на все мои недостатки, я на это особо не рассчитывал. Судьба никогда не была так добра ко мне.

Мое сердце екнуло, когда Слоан появилась в окне комнаты в дальнем правом углу дома. Она крепко обхватила себя руками и смотрела на широкую, заснеженную лужайку, как будто что-то искала. Или кого-то.

Принятие желаемого за действительное только убьет тебя, мудак.

Я наблюдал за не несколько минут, мое сердце колотилось от отчаянной боли, чтобы пойти к ней. Но я не пошевелился. Если бы она хотела жить со мной, она бы осталась.

Наконец она отошла от окна, и я дождался, пока погаснет свет, заметив, как на лестничной площадке зажегся другой свет, и не сводил глаз с обеденного зала, где сидел Джузеппе, ожидая, когда она присоединится к нему.

В тот момент, когда она вошла в комнату, я двинулся.

Я тенью прошёл по периметру здания, пока не подобрался как можно ближе, пересекая заснеженный двор, а затем отправил сообщение своим братьям.

Рокко:

Сейчас.

Энцо:

Ты в этом уверен?

Рокко:

Отвлеки их, или я войду, пока они еще здесь.

Фрэнки:

Успокойся, брат. Мы сделаем это сейчас. Кто мог подумать, что влюбленность сделает тебя еще более психованным??

Я нахмурился, прочитав эту оценку. Что, черт возьми, он вообще мог об этом знать?

Фрэнки никогда не виделся с девушкой больше одного раза. Он не испытывал чувств ни к кому, кроме семьи. Я уже начал думать, что это чертовски умный образ жизни.

Я сунул свой мобильник обратно в карман и посмотрел на здание, в котором хранилось мое самое сокровенное желание, и ждал пока они отвлекут всех.

Вспышки фар осветили ворота на краю подъездной дороги вдалеке, и мелодия гудка грузовика DHL раздалась как раз перед тем, как он врезался в ворота с ужасным грохотом.

Охранники все разом закричали, высыпались из укрытий, мчась по двору к воротам, ожидая нападения. Хотя это не выглядело так, просто случайная авария с водителем, которому мы чертовски хорошо заплатили, и я знал, что он не скажет ни слова правды.

Как только они отошли подальше от меня, я выскочил из кустов и побежал к дому. Окно на первом этаже было открыто, и я прыгнул, втягивая себя внутрь и моргая, оказавшись в безвкусно обставленной ванной.

Я обошел золотой душ и выскользнул за дверь в коридор.

Лестница была справа от меня, и я побежал по ней, поблагодарив Джузеппе Калабрези за его дурной вкус в отношении ковров, так как мои шаги были приглушены, когда я передвигался.

Я поднялся наверх, спеша к комнате Слоан, и вошёл внутрь, захлопнув за собой дверь.

Я дал моему бьющемуся сердцу немного успокоиться, когда ее запах окутал меня. Она была слаще любого сладости, соблазнительнее всего, что она могла состряпать для меня на своей кухне.