Слоан замерла, но тепло исходящее от ее тела по-прежнему направляло всю кровь к моему члену. Я пьянел от ее запаха. Она пахла как самый сладкий грех, смесь ванили и мускатного ореха, которую хотелось съесть. Но я знал, что если попробую ее на вкус, я не наемся и не смогу остановиться.

Мой взгляд вернулся на вид из окна, снег перестал падать, и облака медленно разошлись, чтобы дать мне возможность взглянуть на звезды.

Дыхание Слоан медленно выровнялось, но возбуждение в моем теле не уменьшилось. Я хотел взять ее тело и согнуть его по своему желанию. Я хотел, чтобы она прижималась ко мне и кричала ещё и ещё, пока я учил ее тому, как приятно причинять мне боль. Но это не то, о чем мы поспорили с братьями. Я утверждал, что смогу заставить ее полюбить меня, и если я трахну ее слишком рано, этого не произойдет.

Мне нужно, чтобы она заболела мной, умоляла стоя на коленях, потому что мое удовольствие было всем, чего она желала в этом мире.

Чтобы Слоан Калабрези попала в ловушку моего сердца, я должен сыграть правильно. Так что, несмотря на нестерпимую боль в яйцах и отчаянную потребность в ее киске, я заставил себя закрыть глаза, оставив руку чуть ниже ее бедра.

Сегодня вечером я ничего у нее не возьму, а завтра она проснется, желая, чтобы я взял, и недоумевая, почему ее так тянет к Ромеро.

***

Мы сидели и обедали на кухне, моя рука двигалась вверх и вниз за рукой Слоан, когда она подносила вилку ко рту. Я должен был признать, что она умела готовить, когда я не бросал ингредиенты на нее и фактически позволил ей приготовить их. Но, оглядываясь назад, я бы, наверное предпочёл, сегодня бутерброды лазанье, потому что из-за постоянного дергания за наручники было невозможно есть.

Я попытался нарезать еду как раз в тот момент, когда Слоан потянулась за своим напитком, и мой нож со звоном упал на стол.

— Хватит, — рявкнул я, вскакивая на ноги и глядя на братьев. — Где чертовы ключи?

— Я же сказал тебе, братишка, я уронил их в унитаз. — Энцо невинно пожал плечами, и я снова схватил свой нож свободной рукой, чтобы ударить им по столу рядом с его пальцами.

— Дай мне чертовы ключи! — Я закричал, и Слоан вздрогнула рядом со мной, наручники дернулись, когда она попыталась избежать моего гнева.

Фрэнки рассмеялся, и я скинул его тарелку с едой прямо на пол.

— К черту это, — рявкнул я, прежде чем повернуться и уйти от них, волоча за собой Слоан.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Туда, где можно достать чертовы болторезы.

Я распахнул кладовку под лестницей и поискал в задней части ботинки и пальто, которые видел там. Папа не убрал все мамины вещи после ее смерти. Когда я достал искусственную шубу из шкафа, она все ещё хранила аромат розовых духов мамы.

Мое сердце замерло, когда я на мгновение перенесся обратно в ее объятия, свернувшись калачиком, когда на ней было это пальто. Мы сидели на заднем сиденье одной из семейных машин, и она позволила мне и Анджело залезть в ее пальто, чтобы прижаться к ней. Мои руки лежали на ее круглом животе, где Энцо брыкался, как воин, отчаянно желая встретиться со своими братьями. Пальцы Анджело коснулись моих, пока мы пытались найти место, где новорожденный будет пинаться. Я был счастлив тогда. По-настоящему счастлив в том смысле, что я даже не думал, что узнаю, как сложится все дальше.

Я повернулся к Слоан и сунул пальто ей в руки. Она просунула в него свободную руку и натянула другую сторону на плечо, это было единственным, что она могла сделать в нашем нынешнем затруднительном положении.

Она слегка нахмурилась, посмотрев на меня, но я отвернулся, не желая, чтобы она увидела часть меня, которая все еще была такой уязвимой, даже после стольких лет.

Следующими я нашел мамины старые снегоступы и опустился на колени, чтобы надеть их на ноги Слоан.

Ей пришлось немного наклониться из-за наручников, и когда я посмотрел на нее, то увидел, что вокруг нас развевается занавес из волос цвета воронова крыла.

— Это вещи твоей матери? — она дышала так, будто заглядывала прямо в мою душу и увидела этот шрам на моем сердце.

— Мертвые не особо нуждаются в старых пальто и сапогах, — грубо сказал я, чтобы прекратить все вопросы. Потому что мне не нужно было, чтобы кто-то совал нос в мои дела.

Я схватил куртку для себя, ругаясь, что не могу надеть ее на скованную наручниками руку, и застегнул пуговицу, чтобы закрепить ее на груди.

Я вытащил Слоан наружу и пошёл вокруг дома к гаражу, где были припаркованы наши машины. Выбрал синий пикап «Форд» и направился к двери водителя.

Я выругался, когда добрался до сиденья, взглянув на Слоан, которая была крепко прикована цепью слева от меня.

— Я полагаю, ты не умеешь водить? — Я спросил ее. Хотя, когда эта идея пришла мне в голову, я быстро передумал. Если я дам ей контроль над машиной, она может попытаться разбить ее в какой-нибудь отчаянной борьбе за свободу.

— У вообще нет прав, — ответила она тихим голосом, и я цокнул. Конечно, Джузеппе Калабрези не хотел бы, чтобы его принцесса водила сама. Ей подойдут только машины с шофером, набитые телохранителями.