Хэстия и первый пилот нашлись в главном штабе службы безопасности, а это самая дальняя точка комплекса Цитадели — километров десять от Дворца.

Хакер и второй пилот оказались в медицинском комплексе по исследованиям ксено-форм.

Решили в первую очередь собраться в команду обратно. И сделали точкой сбора кухню для правящей династии. Ну а что — она и территориально во дворце, и это последнее место, где будут вестись военные действия, и как точка от главного штаба кухня самая ближайшая к ним во дворце, да и пожрать мы надеялись там, если честно. Потому что желудки были пустыми от такого лютого перелёта, а времени уже часов пятнадцать прошло с момента моего последнего приёма пищи в их столовке.

Так что из главного штаба Хэстии с напарником хоть и ближе всего до кухни, но всё равно много времени займёт, а хакер со своим пилотом оказались в зоне, где не известно, насколько вообще безопасно: если твари выбрались наружу, то именно там, скорее всего, и точка выхода. Мы с напарником этого точно не знали, но пришли к этой мысли одновременно.

Нам же с ним оставалось только не заблудиться в дворцовых переходах и обеспечить безопасность подходов для своих.

Дворец был тот самый, что из моего сна, куда меня привёл Кот в первый раз. Всё неуловимо об этом говорило. И знакомые элементы декора, и какой-то воздух, что ли, здесь был, как там, из сна…

Помещение с платформой, хоть и выходило на внешнюю сторону фасада комплекса, но было целым, в отличие от других комнат и балюстрад с коридорами, на противоположной стороне дворца — там разрушения были колоссальными. В некоторых местах не хватало целиком внешних стен и перекрытий между этажами. Повсюду царили хаос и разруха. Несколько раз натыкались на мертвых придворных, где частями, а где просто с пулей во лбу. А в одном месте кто-то ликвидировал группу военных, причём следов убийства или членовредительства не было видно: как будто Брюс Ли вырубил их каждого ударом ноги или типа того, а может все в спячку впали. Только при взгляде на них было сразу ясно — мертвы.

Этот участок мы проскочили как можно быстрее, потому что зона, где они лежали вповалку, была настолько напряжённой психически, что по коже бежали табуны мурашек и в затылке возникал непередаваемый ужас, который я сам себе не мог объяснить. Чудеса да и только, бля.

И тут мой наруч ожил, и мой внутренний голос по имени Охкоа заговорил снова.

На наруче отобразилось сообщение, которое я меньше всего ожидал:

«Ван! Ван! Павел! Ответь мне! Подтверди, что ты жив! Это Инга! Дай любой отклик на запрос, подтверди канал связи! Я должна срочно с тобой связаться, у меня очень мало времени!»

«Глазам своим не верю! — а это уже голос учителя в голове. — Неужели она жива? Но как же это возможно?»

А ещё мы услышали совсем рядом, за стеной, не детский плач, но тихие всхлипывания ребёнка.

Глава 29

Да что ж вы все так сразу то, одновременно?!?!

Меня глючит, что ли? После аномальной зоны этого странного дворца, где спинные мураши со всем своим скарбом чуть ли не демонстративно собирали манатки и грузились на эвакуаторы в районе моей пятой точки, вместе с кирпичами.

Ладно, голос в голове можно проигнорировать, всё равно от него ничего дельного пока от Охкоа, кроме охов-вздохов не будет.

А вот детский плач за стеной в абсолютно пустынном дворце среди трупов, и сообщение от девушки, останки которой я собственными руками буквально закопал в землю — ну и что важнее?

Чё делать-та?

Так. Разберёмся сначала со слуховыми галлюцинациями. И я спросил парня, притормозив его рукой:

— Ты это слышал?

А за стеной в этот момент всхлипы стали громче. Мы одновременно повернули головы на звук.

Стена была длинной и, как назло, целой. Даже фреска с какими-то эпичными битвами (с чмачидами, кстати) сохранилась, не вся, но разобрать кто и с кем дерётся было можно — «наши» побеждали. Мы как раз только миновали ту аномальную зону ужаса с мертвыми военными и быстрым шагом неслись по вытянутой в длину галерее с колоннадой по одной стороне, где за колоннами открывались панорамные окна, и с другой стороны сплошной стеной, где когда-то висели картины в тех местах, что не были покрыты фресками. И где-то посередине этой галереи и исходил звук, очень похожий на детский плач.

— Что тут может делать ребёнок? — напарник тоже его слышал, слава Босху, значит, это не моя личная шиза.

— Сможешь проломить? — уточнил я про преграду и, скинув на него эту задачу, переключился на наруч.

«Это кто? Откуда вы знаете этот код?» — естественно, я не поверил ни в какую Ингу, и если ко мне на наруч «стучится» кто-то, выдавая себя за неё, значит, он явно не в курсе, что она мертва.

Но тут меня привлекло моё истинное имя, написанное в обращении, которое знала только она (ну, Хэстия не в счет, она не знала про Вана) из ныне живых. Те, кто мог обо мне знать из непосвященных, имели только имя из базы, куда, кстати, меня вносила Инга как раз.