– Новую жизнь может начать любой человек, если знает зачем, – ответил Мессинг.

– На эти марки можно купить кучу оружия... – вслух размышлял Збышек.

– Уйдете в партизаны? – спросил Мессинг.

– А для чего еще нужно оружие? Ладно, пан Мессинг, пойдемте. Я знаю, как вам помочь... – И он, не оборачиваясь, быстро зашагал в темноту.

Мессинг едва поспевал за ним.

Во дворе дома на окраине Варшавы двое парней запрягали в телегу лошадь. Мессинг и Збышек стояли рядом, Збышек курил.

Один из парней похлопал лошадь по шее, поправил сбрую и сказал:

– Пошли в дом. На дорогу подкрепиться надо.

За большим столом расселись молча. На столе дымилась в миске горячая картошка, в другой миске горками лежали соленые огурцы и помидоры, на тарелках – куски вареного мяса. Тут же бутыль самогона и маленькие стаканчики. Самый старший, с короткой окладистой бородой, налил в стаканы самогон, сказал:

– Ну, в добрый путь...

Все молча чокнулись и выпили и так же молча принялись за еду.

– Когда придет человек от пана Щуки? – спросил Збышек.

– В среду обещался, – ответил старший.

– Янек, скажи ему, что я достал денег на взрывчатку и на оружие.

– Откуда? – недоверчиво уставился на него Янек. – Ты знаешь, сколько нужно?

– Есть деньги. Марки... – И Збышек выразительно скосил глаза в сторону Мессинга, и остальные тоже посмотрели на него, продолжая есть, и больше вопросов не задавали...

Мессинг съел две картофелины, поел мяса и отодвинул от себя тарелку.

– Благодарю вас.

– Мало поели, вельможный пан, дорога долгая. Поешьте еще, поешьте, – сказал настоятельно Янек и, придвинув тарелку обратно к Мессингу, сам положил на нее два больших куска мяса и пару картофелин, налил в стаканчики самогону.

– За ночь до реки доберетесь? – спросил Збышек.

– Нет. За две ночи. Днем будем сидеть в лесу. Чем ближе к границе, тем больше разных патрулей, – ответил Янек и поднял свой стаканчик, проговорил тихо, но с глухой яростью: – Смерть всем бошам!

– Смерть, – повторили остальные и подняли свои стаканчики.

– Смерть всем фашистам, – сказал Мессинг и поднял свой стаканчик.

Чокнувшись, они молча выпили.

Марсель, 1936 год

Вольф Мессинг сходил по трапу, улыбался и приветственно махал поднятой рукой. За ним шли улыбающийся Цельмейстер и Лева Кобак. Все в белых костюмах и белых лакированных туфлях. Внизу на причале собралась целая толпа корреспондентов и простых зевак. Многие размахивали газетами с портретами Мессинга. Крупным шрифтом чернели заголовки: “Знаменитый на весь мир Вольф Мессинг возвращается в Европу!”, “Билеты в концертных залах Марселя и Парижа раскуплены за две недели до его приезда!”.

Другие пассажиры, спускавшиеся по трапу, с любопытством поглядывали на Мессинга и его спутников, переговаривались между собой, наверное, спрашивая друг друга, с какой такой знаменитостью они плыли через Атлантику?

Когда Мессинг в сопровождении Цельмейстера и Кобака сошел на причал, толпа окружила их – совали газеты для автографа, наперебой задавали вопросы:

– Мсье Мессинг, распишитесь, пожалуйста!

– Автограф, мсье, поставьте свой автограф!

– Как вы себя чувствуете, ступив на землю Франции?

– Я счастлив, господа! Все эти годы я мечтал о прекрасной Франции! – торопливо отвечал Мессинг, успевая расписываться на газетах, на блокнотах, просто на каких-то картонках и клочках бумаги.

– Как долго вы намерены пробыть во Франции?

– Где и когда состоится ваше первое выступление?

– Господа, господа, дайте же пройти, черт возьми! – Цельмейстер и Кобак старались загородить Мессинга, с трудом пробирались через толпу. – Мы устали в пути! Дайте пройти, прошу вас! Дорогу, господа, дорогу!

– Вы так и не женились за все эти годы, мсье Мессинг? Неужели во всей Америке не нашлось той, которая покорила бы ваше сердце?

– Как видите, не нашлось! – ответил за Мессинга Цельмейстер. – Некогда ему жениться! Ему работать надо! И потом, глядя на каждую женщину, маэстро видит ее будущее, и это будущее его пугает!

– Мсье Мессинг, скажите мне о моем будущем!

И вдруг, когда они уже подходили к открытому автомобилю, к ним протолкался невысокий сухощавый человек в клетчатом светло-коричневом костюме, с хищным остроносым лицом.