– Понимаю... – усмехнулся Ганусен. – Если он произведет впечатление на фюрера, мне дадут отставку.

– Совсем не обязательно. Один прорицатель хорошо, два – лучше. Жду от вас сообщений, доктор. А теперь допивайте коньяк и пошли вон.

Ганусен, нисколько не изменившись в лице, допил коньяк, поставил рюмку на стол, поднялся из кресла и спокойно вышел. Геббельс злыми глазами смотрел ему в спину.

Марсель, 1936 год

Мессинг вышел из ванной, прошел в спальню, вытираясь на ходу большим махровым полотенцем, и открыл платяной шкаф. Достав оттуда рубашку и костюм, начал одеваться. Он как раз застегивал перед зеркалом рубашку, когда в номер постучали.

– Входи, Питер, входи! – прокричал Мессинг из спальни.

Щелкнула дверь, и из гостиной раздался веселый женский голос:

– Куда вы спрятались, мсье? Я пришла, как и обещала...

Когда Мессинг вышел из спальни в гостиную, он не смог скрыть удивления.

У стола стояла стройная девушка с сильно накрашенными губами и подведенными глазами. Игривая шляпка с бумажным красным цветком на голове, черные ажурные чулки – ни дать ни взять Кармен из дешевой оперетки.

– Простите, вы не ошиблись номером? – придя в себя, спросил Мессинг.

– Ну что ты, Вольф, как я могла ошибиться? Ямечтала о встрече с тобой. Я бредила тобой все эти годы. Ты иссушил мою душу. Ты сделал мою жизнь сплошным мучительным ожиданием... – Говоря без остановки, она подошла к Мессингу и порывисто обняла его, прижала к себе. – Я люблю тебя, Вольф! Ты мой единственный возлюбленный!

Мессинг попытался сопротивляться, но девица впилась губами в его губы и стала подталкивать к дивану. Скоро они обрушились на него.

– Милый мой, милый... – бормотала нежданная гостья, ловко срывая с себя шелковую блузку и не менее ловко избавляясь от юбки.

Мессинг вывернулся из-под нее, встал, поправляя растерзанную на груди рубаху.

– Ну куда же ты?! – плачущим голосом пропела прелестница, протягивая к нему руки и сверкая соблазнительными большими грудями.

– Я сейчас... дорогая... сейчас, одну минуту... – заикаясь, ответил Мессинг и бросился в прихожую, выскользнул из номера и столкнулся с Цельмейстером, который как раз шел к нему.

– Полицию, Питер, немедленно полицию... у меня в номере девица...

Цельмейстер мгновенно все понял, и в это время из номера раздался истошный визг и женский крик:

– На помощь! Насилуют! Помогите!

Цельмейстер бросился бежать по коридору, крикнув Мессингу на ходу:

– Не заходи туда!

Но Мессинг заглянул в номер – уж очень жалобно кричала девица, но как только он появился, она кинулась к нему, обняла и снова стала целовать, пачкая губной помадой щеки и губы и умудряясь одновременно истошно вопить. Мессинг пытался отбиваться, но девушка попалась на удивление сильная и Мессинга не выпускала.

И в это время в номер на крики вошли администратор и две горничные в белых наколках на голове и белых фартуках. Страшная картина предстала перед ними: растерзанная полуголая девушка и не менее растерзанный Мессинг, с расцарапанным лицом и следами помады на щеках и губах. Увидев их, девица завизжала:

– Он меня хотел изнасиловать! Он меня избивал!

Секундой позже в номер вломились двое ажанов, за ними запыхавшийся Цельмейстер, а следом несколько журналистов с фотоаппаратами. Девица при виде полицейских заголосила еще громче, но один из них, грузный, с выпиравшим из-под ремня животом, злобно рявкнул:

– А ну заткнись!

Та мгновенно замолчала, потом проговорила спокойно и устало:

– Он хотел меня изнасиловать! Он меня в номер зазвал, обещал угостить вином и сразу набросился как зверь...

– Вы ее знаете? – шепотом спросил полицейского Цельмейстер.

– А как же... На Тюильри всегда торчит, – буркнул полицейский.

Журналисты щелкали фотоаппаратами. Мессинг повернулся и вышел из гостиной в спальню. Один из журналистов кинулся за ним, но Вольф закрыл дверь перед его носом.

– А ну пошли, – грозно сказал старший полицейский. – В участке будем разбираться. Прикройся! – И он взял с дивана блузку и швырнул девице.

– Послушай, милая, кто тебя подговорил это устроить? – кинулся к ней Цельмейстер. – Его не Ганусен зовут?

– Мне плевать, как его зовут! Он мне денег заплатит, а ты что мне заплатишь? – озлобленно ответила девица, надевая разорванную шелковую блузку. – Блузку порвал, скотина! Пятьдесят франков заплатила! – шмыгала она носом. – Подлец эдакий!

– Пошли, пошли! – полицейский шагнул к двери. – Некогда мне с тобой возиться.

– Господа, прошу выметаться из номера! Провокация не удалась! Сенсации не будет! – расставив руки в стороны, Цельмейстер вытеснил журналистов из номера.

Через минуту Цельмейстер влетел в спальню. Мессинг сидел перед зеркальным трюмо и стирал кровь с царапин на щеке.