Конь Леннара ощутимо отпрянул, давая ответ за него, а сам Леннар с трудом удержал поводья.

– Конечно, нет! – озвучил Ленар этот ответ. – Это содомский грех!

– Ну, хорошо, – Кенна притворно вздохнула и даже чуть отодвинулась. – Но как же вы учите их обращаться с мечом?

– Простите, что?

– Да-да, ведь ваши оруженосцы прислуживают вам, помогают застёгивать доспех и касаются вас… касаются самых сокровенных мест. Это приятно, сэр Леннар?

Леннар зло посмотрел на девушку, ехавшую около него, но не набрался решимости прогнать.

– Наши оруженосцы должны быть столь же чисты, сколь и мы. Все помыслы их связаны с Храмом. И когда они касаются нас… наших…

– Ног, – подсказала Кенна.

Леннар замолк ненадолго, сбившись, но тут же продолжил.

– Когда они помогают нам надевать ножны с мечом, они думают о том, какую высокую службу несут, – закончил он.

– Уверена, это так, – Кенна вздохнула и проехала немного вперёд. Её рыжие волосы взлетели на ветру языком пламени, и Леннар ещё какое-то время зачарованно смотрел ей вслед.

«Недаром рыжие волосы – знак ведьм», – подумал он. Хотя убедить себя удавалось с трудом. Облик девушки был слишком чист, а глаза – слишком невинны, чтобы Леннар смог поверить в ведовство.

В следующий раз разговор состоялся, когда Леннар чистил коня. Это занятие немного успокаивало его. Он прослеживал скребком вздыбившиеся узлы лошадиных мускулов, и это был тот нечастый случай, когда ему доводилось чувствовать под пальцами чужую плоть.

Слова Кенны взбудоражили его, и, как ни старался, Леннар не мог выкинуть их из головы. Не помогали даже молитвы, сколько бы раз он их ни повторял.

По ночам он едва засыпал – а когда смыкал наконец веки, его тревожили дикие, языческие сны. Тело Кенны, обнажённое, распростёрлось перед ним на резных сундуках среди гобеленов и мехов, и Леннар раз за разом врывался в него. За маленьким окошком высоко под потолком светила луна и медленно падал снег. И во сне Леннару казалось, что между ними творится волшебство.

Эти образы часто преследовали его и днём. И потому, когда Леннар поднял голову от крупа коня и увидел девушку, стоявшую в паре шагов от него, он не был удивлён.

Взгляд Кенны был мягок. И будто ласковое прикосновение ладоней скользил по обнажённым плечам рыцаря.

– Вы очень красивы, – сказала Кенна вместо того, чтобы объяснить, как попала сюда, – ваше тело должно служить людям, а не богам.

– У меня всего один Бог. И я служу ему душой.

– Точно ли это так? – Кенна шагнула вперёд.

– Вы вздумали испытывать меня?

– Я бы не хотела, чтобы вы воспринимали наши беседы как войну. Ни одно из моих слов не было направлено против вас.

– Но моя вера и мои принципы для вас ничто?

– Я не знаю… – Кенна задумалась и сделала ещё шаг. Она оказалась опасно близко, и Леннар теперь чувствовал запах её духов – чарующий и пьянящий, как летний зной, и тем более заполнявший обоняние, что все последние дни за стенами замка стеной стоял бесконечный дождь, – видите ли… они довольно смешны. Вы служите своим обетам день и ночь… но ведь прямо сейчас и здесь вы ей не нужны. Полагаю, она немного подождёт… если несколько минут вы просто поговорите со мной.

Леннар резко встал, не желая смотреть на собеседницу снизу вверх.

Кенна оказалась несколько выше, чем казалось издалека – но по-прежнему оставалась хрупкой, как тростинка, под множеством слоёв тканей, скрывавших изгибы её тела – и в то же время позволявших при каждом движении угадывать их.

– Вы смеётесь надо мной, – тихо сказал Леннар.

– Вовсе… – договорить Кенна не успела. Леннар толкнул её к стене и накрыл собой. Кенна тяжело дышала, и Леннар чувствовал, как противоестественно и запретно плоть восстаёт и упирается девушке в бедро.

– Я мужчина, тэна Локхарт. Я принёс обеты не поддаваться страстям. Но что вы станете делать, если я не удержусь?

Глаза Кенны вспыхнули огнём, и она подалась навстречу, плотнее вжимаясь в грудь Леннара.

– Покажите мне, что станете делать вы. Я подстроюсь под вас.

– Вы одержимы или безумны.

– Одержима вами и безумна от вас.

Леннар сам не знал, почему терпит это всё. Кровь бешено стучала в висках, а губы Кенны были так близко и так манили, что он не заметил, как оказался втянут в долгий и сладкий порочный поцелуй.