— А… можно я попробую?

Кивнул. Жестом предложил Пимочкиной занять место за столом, спиной к двери — там, где обычно восседал Пашка Могильный. Света радостно потрясла кулаками, улыбнулась. Плюхнулась на деревянное сиденье, придвинула к себе тарелку с рыбой (я запоздало сообразил, что её чулки не переживут встречи с Пашкиным стулом — наверняка обзаведутся «стрелками»). Склонила голову, вдохнула пряный запах — зажмурила от удовольствия глаза.

— Я обожаю солёную кильку! — заявила комсорг. — Мы тоже покупаем её. Но реже, чем хотелось бы. Потому что в нашем «Гастрономе» её не бывает. Приходится ехать за ней три остановки на автобусе — до «Сухой балки». Далеко. Много не наездишься.

Покачала головой.

— А раньше мама часто её приносила — брала рядом со своей работой. Это когда она на шахте «Юбилейная» работала. Теперь она перешла на «Московскую». А там рядом только хорошие конфеты продают. Иногда даже «Белочку» выбрасывают!

Света оторвала кильке голову, ловко извлекла из рыбины хребет. Затолкала кильку в рот, торопливо заработала челюстями. К хлебу она не притронулась — ела солёную рыбу точно так же, как и её сестра, Людмила Сергеевна. Именно Гомонова меня когда-то и «подсадила» на солёную кильку. Я часто пробовал это блюдо, когда бывал в гостях у своей институтской кураторши: там эта рыба была постоянно, точно размножалась в холодильнике. Вот только есть кильку без хлеба я так и не научился.

— Саша, я всё хотела у тебя спросить…

Пимочкина ловко препарировала без помощи скальпеля очередную рыбью тушку.

— Мы пару лет назад вместе с классом ходили в кино на «Республику ШКИД», — сказала она. — Мне понравился фильм. А особенно Мамочка. Когда он вступился за пионера, я даже прослезилась.

Света улыбнулась.

— У вас тоже было… так? — спросила она.

— Как, так? — сказал я. — И где это — у нас?

Вытер руки о газету — решил, что если проглочу ещё хоть крошку, то лопну от обжорства. Откинулся на спинку стула — наблюдал за тем, как ловко Светины пальцы с окрашенными в цвет флага СССР ногтями извлекали из рыбы кости. Погладил себя по животу. Не помню, чтобы в прошлой жизни когда-либо так объедался: чревоугодие раньше не входило в список моих грехов. Или постоянное желание есть досталось мне по наследству от Комсомольца вместе со способностями к математике?

— Ну…

Пимочкина смутилась.

— У вас… в детдоме, — сказала она.

— В школе-интернате.

— Ну, да… вы жили так же, как показывали в том фильме?

— По-разному было, — сказал я.

Всё, что я помнил о «Республике ШКИД» — как какой-то парень там ловко барыжил хлебом.

— И… голодали?

Я ухмыльнулся.

— О чём ты говоришь? Ведь видишь, какой я упитанный. Неужели ты могла подумать, что коммунистическая партия и правительство позволили бы детям в Советском Союзе голодать?

Пимочкина посмотрела на мой живот (или на рёбра?). Вздохнула.

— Я… вижу, — сказала она.

Смотрела на меня, будто на крохотного бездомного котёнка.

— Саша, тебе нужно хорошо питаться.

— Питаюсь, — сказал я.

Показал на принесённую Славкой Авериным еду. С удивлением понял, что аппетит никуда не делся — я всё ещё хотел есть, хоть живот уже и побаливал. Отвёл взгляд от натёртого чесноком сала (с мясной прослойкой!), заставил себя смотреть на Пимочкину. Невольно сравнил её с Альбиной Нежиной. «Чего вдруг я вспомнил о Королеве?» Сравнение оказалось не в пользу комсорга. Даже несмотря на её яркий «боевой» раскрас и модную по нынешним временам стрижку.

Света кивнула — с серьёзным выражением лица, будто доктор в ответ на рассказ больного о ходе лечения.

— Парни молодцы, — сказала она. — То, что они привозят из дома продукты — это замечательно. Тебе, Саша, нужно есть побольше витаминов.

Пимочкина с заметным сожалением отодвинула от себя тарелку с рыбой, словно опасалась меня «объесть», оставить без тех «витаминов», что содержались в кильке.

— А ещё мне сейчас нужно заниматься, — сказал я. — Немецким языком, если ты забыла.

— Да…

Света посмотрела мне в лицо.

— Саша, я вот ещё что хотела спросить…

Замолчала.

— Спрашивай, не стесняйся.

— Помнишь, как было в том фильме? — сказала она. — Бал… всё такое…

Зашуршала газетой — вытирала пальцы.

— У вас в детдоме… в школе-интернате тоже устраивали балы? — спросила Пимочкина. — Ну… как в «Республике ШКИД»? Танцевали…

Света замолчала, прикусила губу.

К лицу комсорга снова прилила кровь.

— Были праздники, — сказал я. — И даже хороводы вокруг ёлки водили. Тебя это интересовало?

Демонстративно поднялся на ноги, направился к своей кровати, взял со стопки на тумбочке учебник.

— Да…

Света встала со стула.

— И ты… тоже приглашал на них… какую-то девочку? — спросила она.

— Тебе интересно, была ли у меня подружка? — сказал я.

Пимочкина повела плечом.

— Я так… просто спросила.

— Не было у меня никого.

Помахал книгой (удачно взял — учебник немецкого).

— Не было у меня в интернате подружки, — сказал я. — Нет никого и сейчас. И до окончания учёбы в институте никаких невест у меня не будет! Я ответил на твой вопрос? До получения инженерского диплома я не собираюсь встречаться с девушками. Ни с кем.