— И да, и нет. Мы отыскали парня, который с восьмидесятипроцентной вероятностью может различать металлы и со стопроцентной — отличать металл от дерева. Однако к пониманию природы явления ни на шаг не приблизились.

— Вам что-нибудь нужно?

— Нет.

— Если понадоблюсь — звоните. Полезный Феликс, бодрый херувим…

— О'кей.

Не следует думать, будто для Великого Исследования Гамильтон Феликс был так уж важен. Он являлся далеко не единственным генератором идей — в распоряжении Каррузерса таких было несколько. Вероятно, Великое Исследование ничего не потеряло бы, даже не участвуй в нем Гамильтон. Однако в этом случае оно проводилось бы чуть-чуть иначе.

Кто может оценить относительную важность того или иного индивидуума? Кто был более важен — Первый Тиран Мадагаскара или безымянный крестьянин, который его убил? Работа Феликса имела некоторое значение. Но то же самое можно было сказать и о каждом из восьми тысяч участников Великого Исследования.

Прежде чем Гамильтон успел перейти к очередным делам, раздался звонок. Это был Джейкобстейн Рэй.

— Феликс? Если хотите, можете зайти и забрать своего многообещающего молодца.

— Прекрасно. Каковы результаты?

— Впору с ума сойти. Он начал с семи правильных ответов кряду, а потом вдруг сорвался. Результаты не лучше случайных — пока вовсе не перестал отвечать…

— Вот оно что… — протянул Гамильтон, размышляя попутно о некоем вислоухом кролике.

— Да, вот так. Он совсем обмяк. Работать с ним — что змею в дырку заталкивать.

— Ладно, попробуем в другой раз. Тем временем я займусь им.

— Буду рад помочь, — задумчиво проговорил Джейк. Похоже, мальчишка прилично потрепал ему нервы.

Когда Феликс вошел, Теобальд просто сидел, делая меньше чем ничего.

— Хелло, малыш. Готов ехать домой?

— Да.

Прежде чем взяться за сына всерьез, Феликс дождался, пока они не уселись в машину и не задали автопилоту курс на возвращение домой.

— Рэй сказал мне, что ты не очень-то помог ему.

Теобальд сосредоточенно крутил вокруг пальца веревочку.

— Так как? Помог ты или нет?

— Он хотел, чтобы я играл в какие-то глупые игры, — заявил ребенок. — В них нет никакого смысла.

— И ты бросил?

— Да.

— А мне казалось, ты обещал помочь…

— Я не обещал.

Феликс постарался припомнить. Возможно, ребенок был и прав — таких слов произнесено не было. Однако оставалось еще чувство контракта, «встречи умов».

— Мне кажется, мы упоминали о каком-то вислоухом кролике…

— Но, — заметил Теобальд, — ты же сам сказал, что я и так смогу его получить. Ты сам сказал!

Остаток пути они провели главным образом в молчании.

Мадам Эспартеро Карвала снова посетила их — неожиданно и без церемоний. Она просто позвонила по телефону и объявила, что направляется их повидать. В прошлый раз она пообещала Филлис заглянуть и посмотреть на ребенка. Однако за прошедшие с тех пор четыре года она ни словом не дала о себе знать, и Филлис уже перестала ждать ее. Не станет же она навязываться космически далекому члену Совета Политики!

В новостях им встречались упоминания о ней: мадам Эспартеро избрана на очередной срок, будучи единственным кандидатом; мадам Эспартеро подала в отставку; здоровье Великой Старой Леди Совета пошатнулось; преемник мадам Эспартеро избран на досрочных выборах; Карвала мужественно борется за свою жизнь; Планировщики благодарят старейшего члена Совета за шестнадцатилетнюю службу. Она стала непременным атрибутом стереофильмов и сюжетов в новостях.

В прошлый раз Гамильтон, встретившись с Карвалой, подумал, что она выглядит куда старше, чем это вообще возможно для человеческого существа. Увидев ее на этот раз, он понял, что ошибался. Она казалась невероятно сморщенной и хрупкой, и по тому, как с каждым движением мадам Эспартеро непроизвольно сжимала губы, было видно, каких усилий они стоили Карвале.

Однако глаза ее по-прежнему блестели, а голос все еще оставался твердым. Мадам Эспартеро и теперь доминировала над всем окружающим.

Филлис вышла ей навстречу.

— Мы так рады вашему приезду! Я не ожидала увидеть вас снова…

— Я же говорила тебе, что вернусь посмотреть на мальчика.

— Да, я помню — но прошло уже так много времени, а вы не появлялись…

— Бессмысленно смотреть на ребенка, пока он не оформился и не в состоянии говорить за себя. Где он? Приведите его.

— Ты найдешь его, Феликс?

— Конечно, дорогая.

По дороге Феликс удивлялся, как это он, взрослый человек, в полном расцвете сил, позволяет себе раздражаться на ссохшуюся старушонку, одной ногой уже стоящую в крематории. Уж слишком это по-детски!