— Ты можешь не медлить? — раздражается мама.

Я снимаю сапожки, вешаю куртку и осторожно опускаю на пол сумку со всеми необходимыми атрибутами фотографа и вещами, которые я заблаговременно приготовила для поездки на дачу.

— Отлично выглядишь, мам, — окидываю её с головы и до ног.

— Могла бы и лучше. Займись пока посудой, ладно?

Она убегает в спальню, а я иду на кухню и достаю из навесного шкафчика тарелки и бокалы. Стараюсь прогнать от себя тот рассказ бабушки, что в юности моей матери нравился Глеб, но сейчас он упрямо лезет мне в голову. Обычно перед гостями мама так не прихорашивается. Нет, конечно же, её заботит внешний вид, но, по моему скромному мнению, в вязаном платье маме тоже было неплохо.

Я прохожу в гостиную и чувствую, как спирает дыхание в лёгких. Глеб уже здесь. Он оживлённо разговаривает с отцом и открыто смеётся, а у меня сердце заходится в сумасшедшем ритме и потеют ладони. Сильный, красивый и мужественный. В чёрном свитере под горло и тёмных джинсах.

Оказывается, это невыносимо — видеть его так близко и не иметь возможности даже прикоснуться. При других обстоятельствах я уже висела бы у него на шее, вдыхала родной запах и утопала в его объятиях, но сейчас… Это похоже на пытку, честное слово.

— Ника! — взмахивает рукой отец. — Помнишь Глеба? Я тебя знакомил с ним на дне рождения.

— Помню, — отвечаю я, с трудом проглотив комок, который застрял у меня в горле. — Здравствуйте, Глеб.

— Привет.

Воронцов незаметно подмигивает мне. Спокойный и выдержанный… я так ему завидую в этот момент!

— Накрывай на стол, — кивает отец. — Сейчас ещё Ирина должна подойти.

Меня передёргивает при упоминании маминой подруги. Она-то зачем здесь? Неужели рассчитывает на то, что Воронцов обратит на неё своё внимание?

Дрожащими от волнения руками я расставляю тарелки, а затем и бокалы. Всё это время я чувствую на себе пристальный взгляд Глеба. Нам нужно показать свои актёрские способности на максимум. Дать понять родителям, что нас ничего не связывает, и как можно раньше отсюда уехать. На дачу. Туда, где мы будем только вдвоём. Одна эта мысль невероятно согревает меня, особенно когда тётя Ира проходит в гостиную, благоухая духами, и кокетливо здоровается с Глебом.

За столом царит весёлая атмосфера, фоном играет музыка. Мать сидит между нами с Воронцовым и засыпает его вопросами, а я ощущаю как внутри меня растёт раздражение. Кажется, родителям даже и в голову не придёт представить нас вместе с Глебом. Мы с ним слишком разные, но каким-то чудом сошлись...

— Я закуски забыла, — шепчет мама. — Ник, принесёшь?

Кивнув головой, я поднимаюсь из-за стола. На душе так тошно, что хочется выть. Как назло, в этот момент в гостиной раздаётся громкий смех тёти Иры. Тут даже к гадалке не ходи — она изо всех сил хочет понравиться моему Глебу. Умом я понимаю, что он на неё не клюнет, но всё равно чувствую какую-то апатию и безысходность.

Поставив закуски на стол, я вновь занимаю своё место. В разговор не вмешиваюсь — ведущий у нас отец. Он умеет правильно вести себя в обществе и просто кайфует от внимания к собственной персоне. На этом взрослом празднике я как никогда чувствую себя маленькой и несмышлёной девочкой.

Проходит два часа застолья, а кажется, будто вечность. Еда уже не лезет в горло, алкоголь тоже. Чтобы расслабиться, я позволяю себе выпить два бокала вина.

— Глебыч, а может, потом в бар махнём? — спрашивает опьяневший отец.

— Я тебе сейчас дам бар! — возмущается мама. — Мало алкоголя, что ли?

— Мариш, я и тебе предложить хотел. И Ирине Анатольевне. А, ребята?

С силой сцепив зубы, я смотрю себе в тарелку и часто дышу.

— Я пас, — отвечает Глеб. — У меня на сегодня планы.

— Свидание? — усмехается мама.

— Девушка меня ждёт.

Мама чересчур громко смеётся, а я моментально заливаюсь краской. Тянусь к телефону и быстро печатаю сообщение Воронцову:

«Если Ира ещё раз невзначай к тебе прикоснётся, я оторву ей руки».

Глеб читает сообщение и так обворожительно улыбается, что я забываю о том, где и с кем мы находимся.

«Мелкая, ты как хочешь, но ещё пятнадцать минут, и я забираю тебя с собой».

На душе тут же становится хорошо и радостно. Я перестаю обращать внимание на маму и тётю Иру. Плевать, что им, как и мне, тоже нравится Глеб. Он меня хочет. Он меня с собой заберёт. Осталось потерпеть каких-то пятнадцать минут.

Звонок в домофон заставляет меня вздрогнуть и пролить несколько капель вина на джинсы. Мама просит открыть дверь, потому что слишком увлечена рассказом Воронцова об учёбе в пограничном институте. Мне интересно, в школьные годы она его по-настоящему любила? Сильно? Так же, как и я?

Торопливым шагом я иду в прихожую и снимаю трубку домофона.

— Ник, я наушники привёз.

В висках начинает громко стучать, а в груди разрастается какое-то дурное предчувствие, будто что-то идёт не так, как должно было… Только не Рома! Нет-нет-нет! Я не ответила на его сообщение, а он решил приехать ко мне домой и вернуть чёртовы наушники лично. Как же не вовремя, а! Впрочем, как всегда.