— Это он с тебя по минимуму взял, — пояснил Фил, когда мы оставили дядю Савелия дожидаться работников и пошли в сторону дома — по пути же.

— Выдадим премию! — пообещал нахаляву забогатевший я.

— Четыреста двенадцатый есть, за семь с половиной, — выкатил конфетку фарцовщик.

— Займешь до одиннадцатого декабря? — попросил я.

— Займу! — хлопнул по плечу Фил.

Жесть мажор!

— Спасибо!

— Да ладно, ты ж все равно отдашь, — отмахнулся он. — Пошли звонить тогда?

— Пошли!

И мы пошли к телефонной будке.

— Это дядь Толю надо подключать, он только вечером доступен будет! — предупредил я.

— Застолбить нужно, дело такое — вчера еще было, и завтра тоже может не быть! — пояснил он неразумному ребенку.

Я умилился — ты ж мое советское «Авито» на ножках!

— У тебя все есть, поэтому даже не знаю, как тебя благодарить, — признался я Филу, когда он договорился и повел меня на лавку ждать такси — не на метро же он поедет весь такой джинсовый!

— Да фигня, если хочешь — назови в мою честь какого-нибудь клевого персонажа! — улыбнулся он.

— У нас ведь в Союзе как? — рассуждал одетый в пиджак и импортное пальто статный высокий дедушка, когда вел нас с Филом к гаражному коопертиву со своей «ласточкой». — Сначала машину очень хочется купить, а потом — продать! Подумайте хорошенько, молодой человек, модель новая, поэтому могут возникнуть сложности с запчастями.

Держащийся вне поля зрения дедушки Фил скривил мне надменную рожу — не слушай, мол, этого старпера, что он вообще в черном рынке понимает?

— Сложности меня не пугают, Антон Эдуардович, — заверил я дедушку. — Мне машина очень нужна — много объектов посещать приходится, на такси и метро не наездишься. Если Родина решила наделить меня достаточными для покупки средствами, нет ни одной причины этого не делать. К тому же, извините, если как хвастовство прозвучит, но к писателям в нашей стране отношение немножко особенное — думаю, это поможет решить вопрос с запчастями.

— Весьма разумно, — одобрил дедушка. — Даже немного стыдно — мне-то машина толком и не нужна, большую часть года все равно в Болгарии работаю. Зачем покупал?

— Буду счастлив избавить вас от этого бремени!

Дошли до гаража, хозяин открыл дверь и выгнал серенький «Москвич» о четырех фарах.

— Экспортный? — проявил я свои невеликие знания.

— Экспортный! — кивнул дипломат.

— Вроде работает, — пожал я плечами. — Мы берем! Вам залог оставить?

— К писателям у нас отношение особенное! — с улыбкой покачал головой дедушка, и мы пожали руки.

— Тогда вечером к вам приедет мой отчим, у него есть права и все документы. Анатолий Павлович Судоплатов.

— Судоплатов? — переспросил Антон Эдуардович.

— Судоплатов! — подтвердил я.

Дед жеванул губами и кивнул:

— Что ж, мой номер у вас есть, буду ждать.

— Спасибо!

И мы с Филом пошли к дожидающемуся нас такси.

— Наглеть — так наглеть! — хлопнул я в ладоши, заставив фарцовщика подпрыгнуть от неожиданности. — Надо шубы — одну маме, одну девочке Тане.

Сойке дарить не буду — это уж явно перебор.

— Тоже в долг? — правильно понял Фил.

— До той же даты, — кивнул я. — Ремонт — штука такая, что «свободную» пару тыщ я бы лучше отложил на всякий случай.

— Го! — одобрил он, попросил шофера отвезти нас на «склад» и предупредил. — Но норки сейчас нет.

— Харя треснет! — фыркнул я. — Норку муж должен покупать, вот, накопит за годик, а эту зиму проходит в… В ком?

— Не помню, — признался Фил. — Там посмотрим.

Открыла нам в этот раз крашенная хной кудрявая симпатичная девушка лет девятнадцати. Из общего с предыдущим «хранителем» — китайский шелковый халатик. Стройные ножки и притягивающее взгляд декольте — в наличии.

— Это Вилка! — представил девушку Фил.

— В жопе твоей вилка! — некультурно ответила зевающая "хозяйка". — Виталина!

— А раньше быть Вилкой тебе нравилось! — подколол фарцовщик, как к себе домой протопав внутрь и рухнув на хозяйскую кровать. Уткнувшись лицом в подушку, шумно потянул носом.

— Какой ты мерзкий! — сморщившись, припечатала она его и уделила внимание разувающемуся мне. — А ты Сережа?

— Сережа! Очень приятно! — запоздало кивнул я.

— Хорошенький! — немножко вогнала она меня в краску. — Это я для тебя те коробки собирала?