Изменившись в лице, Славка вперил в Туйчиева острый взгляд.

— Есть убитые? — срывающимся от волнения голосом спросил он.

— К счастью, нет, но могли быть, и в первую очередь Калетдинова. А вы своим нелепым молчанием по сути помогаете убийце, скрываете, кому и зачем вы отдали отнятый у Лялина магнитофон. Корчите из себя героев, а на деле… Короче, оценку себе попробуйте дать сами…

— Димка! — решительно потребовал Славка. — Расскажи!

Димка в ответ пролепетал что-то невнятное и с мольбой посмотрел на товарища, но Славка был непреклонен.

— Это могу сделать и я, но лучше, если ты сам расскажешь, — посоветовал Славка.

Колька, теребя Димку за колено, быстро зашептал:

— Давай, давай…

Димка растерянно переводил взгляд со Славки на Кольку, ища поддержки, но, не встретив ее, понуро склонил голову. Слезы отчаяния навернулись на глаза, он зло смахнул их. Арслан подошел к юноше, положил руку на плечо и дружелюбно предложил:

— Говори, Дима. Я слушаю тебя.

И Дима заговорил. Быстро и счастливо, словно торопясь освободиться от тяжести не покидавших его в последнее время дум. Он рассказал Туйчиеву в подробностях все-все, ощущая при этом большое облегчение.

Григорьев — высокий, худой мужчина, с большой лысиной и сильно выступающим на жилистой шее кадыком — долго вспоминал, куда он ездил в тот день, и кто из знакомых водителей попадался ему в пути. Наконец он назвал несколько фамилий, в числе которых была фамилия Самохина. Где он его встретил? Возвращался в город и около автовокзала навстречу ему попался Самохин.

— Сколько километров вы проехали от автовокзала, прежде чем встретили Самохина? — спросил Николай.

— Так ведь я его встретил, не доезжая автовокзала, — ответил Григорьев.

— Вы не ошибаетесь?

— Да нет, я хорошо помню это. Я еще не доехал до автовокзала, как у меня машина забарахлила. Чихала, чихала и остановилась. Ну, думаю, бензопровод опять засорился. Вылез я из кабины, и в этот момент как раз мимо меня Самохин проезжал. Он притормозил свою машину и спросил, не нужно ли помочь.

Друзья переглянулись, с трудом сдерживая волнение. Если Григорьев не ошибается, то это означает, что к моменту его встречи с Самохиным последний уже миновал автовокзал, ведь автомашины обоих водителей двигались навстречу друг другу.

Вот она, решающая минута! Арслан задает Григорьеву вопрос, от ответа на который так много зависело.

— Был ли у Самохина в кабине пассажир?

— Женщина была какая-то. В красном пальто, — уточнил Григорьев.

— Вы хорошо рассмотрели ее? Сможете узнать?

Григорьев неопределенно пожал плечами.

— Если увижу, возможно, и узнаю. Точно сказать не могу.

Соснин разложил на столе веером около десятка фотографий.

Григорьев внимательно вглядывался в каждую из них, но на одной задержал взор и после небольшого колебания протянул Николаю фото Калетдиновой.

— Вот эта женщина, по-моему, была в кабине Алексея.

Да, это была удача, настоящая удача! И как ни казалось парадоксальным, никто иной, как сам Самохин вложил в руки следователя оружие против себя. Конечно, ночью, лежа в камере, готовясь к допросу, он перебирал в уме все возможные варианты вопросов, на которые должен подготовить нужные ответы, и все же следователь сумел пробить брешь в его позициях. У обескураженного обвинением в совершении наезда Самохина сработал рефлекс самозащиты — пытаясь доказать свое алиби, он невольно предоставил в распоряжение следствия доказательство своей причастности к ограблению Калетдиновой. Правда, он быстро спохватился и попытался тут же убедить следователя, что встреча с Григорьевым произошла до того, как он достиг автовокзала. Он надеялся, что Григорьев забыл о месте их встречи или просто не припомнит, была ли в машине Самохина пассажирка. Все это, разумеется, могло быть, но вышло иначе: расчет Самохина не оправдался. Расследование ограбления Калетдиновой вступило в последнюю фазу. Предстояло дать Самохину решающий бой.

Вызванный на допрос Самохин держался внешне спокойно. Лишь изредка он бросал мимолетные взгляды то на Туйчиева, то на Соснина.

«Ничего, ничего, — думал про себя Арслан, — спокойствие-то твое напускное, и стоит оно тебе немало, но только о Григорьеве мы поведем речь в самом конце. Посмотрим, чьи нервы сильнее».

Расположившись на стуле напротив Туйчиева, Самохин попросил разрешения закурить. Несколько раз глубоко затянувшись, пристально посмотрел Туйчиеву прямо в глаза. Не отводя взгляда, Арслан спокойно спросил:

— Расскажите, Самохин, когда и сколько раз вы возили «левый» гравий с карьера?

На какой-то миг в глазах Самохина промелькнуло недоумение. «Ага! — с удовлетворением отметил про себя заметивший это Арслан. — Не ожидал такого начала!» Вслух же он, не меняя интонации, продолжая свой вопрос, уточнил:

— Постарайтесь припомнить даты.

— Эх, была не была, — махнул рукой Самохин, — один раз всего, но не в декабре, а в январе.

— Вы опять, Самохин, говорите неправду. Восемнадцатого января вы сделали два рейса, причем оба «левые». Это обстоятельство нам доподлинно известно. Вот, можете познакомиться с показаниями Лоскутова по этому вопросу. Надеюсь, знакомство с Лоскутовым отрицать не будете?