– Просто фигура речи, – отмахнулся парень. – Не бери в голову. Обращение «барышня» требует куртуазии. Так-то я гопник невоспитанный, детдомовский, просто притворяюсь. Это Ирка у нас из мажоров.

– Передо мной не надо, я не аристократка, – улыбнулась Василиса. – Просто младший механик с волантера. Могу только завидовать чужим талантам, сама и котика не нарисую.

– Зато песни сочиняет! – заявил Данька. – Сень, у тебя гитара далеко?

– Сейчас принесу.

Он встал и удалился в коридор, тут же растворившись среди мрачных теней этого готического особняка.

– Ну зачем ты? – укоризненно сказала Василиса Даньке. – Это просто плохо рифмованная чушь. Мне стыдно будет.

– Поверь мне, всё будет отлично. Я серьёзно, вот увидишь.

Сеня принёс потертую гитару вида скорее стройотрядовского, чем академического. На такой надо лабать в пьяном угаре три аккорда в ми-миноре у костра, но он пробежался по струнам затейливым перебором не без изящества. Подтянул колок, пробежался ещё раз и вопросительно посмотрел на Даньку.

– На мелодию Drunken sailor, но чуть в другом ритме. Давай, Вась, напой.

Девочка закатила глаза, вздохнула, и, преодолев смущение, негромко запела: «Что нам делать с пьяным матросом…»

Сеня моментально подхватил мелодию, узнаваемую, но и отличающуюся от оригинальной из-за чуть другого размера текста:

Что нам делать с пьяным матросом,Что нам делать с пьяным матросом,Что нам делать с пьяным матросом,Этим ранним утром?Может, назначить его альбатросом,И запустить в небеса с перекосом,Чтобы обрызгать поля хлорофосом,Этим ранним утром?

– Ну, круто же? – сказал Данька в проигрыше и подхватил приятным, чуть хрипловатым голосом:

Может, отправить его в подземелье,И накормить там его карамелью,Чтобы избавить его от похмелья,Этим ранним утром?

– А тема, – согласился Сеня и запел сам:

Может, прочесть ему мемуары,Дав по башке чехлом от гитары,Чтобы ему долго снились кошмары,Этим ранним утром?

– Может, скрестить его с эскимосом? – послышалось от двери звонким, почти детским голосом. Оказывается, Ирка уже вернулась и с интересом наблюдала за происходящим.

Или украсить мощным засосом? – продолжила Василиса.

И закопать его под откосом! – подхватил Сеня.

Этим ранним утром! – спели все хором.

– А вы тут без меня вовсю развлекаетесь, да? – спросила Ирка. – Ну и чёрт с вами. Я зато докрасила очередное епическое полотно. Будете смотреть?

– Конечно будем, Ир, – сказал Данька. – Кстати, это Василиса.

– Привет, Василиса. Ты откуда взялась, такая нормальная?

– С волантера. А я нормальная?

– На фоне нашей компании? Ещё какая. Приятно посмотреть. Девочка-припевочка.

– Быть механиком на волантере теперь норма? Шататься по Мультиверсуму с цыганами – девочковая припевочность?

Василисе отчего-то стало обидно, хотя, если честно, ненормальной она себя вовсе не считала. Может быть, слегка странной, но не более.

– Не обижайся, – примирительно сказала Ирка, – дело не в тебе. Дело в нас. Пойдём, ты поймёшь.

***

Небольшая, но очень светлая комната с окном во всю стену. На столе, стульях, кожаном диване и просто на полу валяются кисти, давленые тюбики с краской и из-под краски, рамки, скомканные наброски и карандашные скетчи, измазанные красками тряпки, пустые чашки и тарелки, просто какой-то мусор. Но всё это теряется на фоне стоящих вдоль стен картин.

Посмотрев на них, Василиса вдруг поняла, что имела в виду Ирина, говоря про ненормальность. Картины были, пожалуй, красивые, техникой рисунка автор владеет, но… Девочка долго ходила и рассматривала их, одну за другой, пытаясь понять, что же не так. Внезапно осознала, что в комнате тишина и все смотрят на неё.

– Что-то случилось, Вась? – спросил Данька.

– Почему ты так решил?

– Ты уже минут десять стоишь, смотришь и молчишь.

– Правда? Не заметила. Пыталась рассмотреть… Не знаю что. Как будто картины нарисованы не на двухмерном холсте, а на чём-то, имеющем объём, и, если заглянуть за верхний слой краски, то там можно увидеть то, что отражается на поверхности. Как будто картина – проекция того, что под ней. Или за ней. А может, и внутри неё. Глупость сказала, да?

– Вот! – торжествующе сказала Ирка. – Обычная девчонка разглядела, а вы?

– Ты что, без очков рисовала? – спросил её Данька.

– Именно! А ты не понял?