Но договорить им не дал появившийся рядом Куруфинвэ-младший. Приложив к стремительно синеющей скуле серебряное блюдце, эльф вопросительно посмотрел на старшего брата, намекая, что есть разговор. Вала Оромэ, сказав «я не прощаюсь», взлетел на коня и ускакал.

— Я оступился на лестнице, — объяснил Феаноринг огромный синяк на лице.

Конечно, Куруфинвэ-младший не сказал брату, что, когда Тьелко, снова впадающего в забытье, уложили в постель, Феанаро спросил, почему раньше никто ничего не делал и не сказал ему? В ответ Курво, потупившись, начал оправдываться, что брат не хотел лечиться, и в следующий миг внешне очень похожий на великого родича Нолдо оказался на полу, опрокинутый ударом кулака. Вставая, Феаноринг увидел широко раскрытые глаза сына.

— Слушайте все! — громко заявил Феанаро остолбеневшим эльфам. — Если мой сын будет сопротивляться лечению, свяжите его и вливайте снадобья насильно!

— Оромэ был прав, — вздохнул Куруфинвэ-младший, растирая щёку, — ступеньки слишком крутые. У архитектора чересчур длинные ноги.

— Очень приятно это слышать, брат, — скривился Майтимо. — Так что ты хотел?

— Мы должны привезти сюда Ириссэ! Пусть видит, что сотворила!

— То есть, я должен, так?

Куруфинвэ-младший не ответил, но всё было понятно без пояснений.

— Нет, извини, — Майтимо, смотря на брата свысока, снисходительно улыбнулся. — Я не самоубийца и не сваха.

— Тогда письмо напишем!

— Курво, — старший Феаноринг положил руку брату на плечо, и тот понял, что при падении сильно ушибся: ключица резко заныла, — хочешь письмо — пиши. Если же тебе просто не по себе от случившегося с Тьелко, отвлекись. Пойдём стену со стороны моря достраивать. Там должны быть две высокие башни на самом краю отвесного склона, — маска пренебрежения сменилась чуть заметной искренней улыбкой, — далеко внизу бежит ленточкой река, быстрая, шумная, как ребенок. За ней на сотни миль лес. Я ходил туда много раз. Там прямо из камней, проламывая их, растут высокие стройные деревья! Валиэ Йаванна создала настоящие чудеса. А после леса — песчаный откос и море. — Нельяфинвэ мечтательно посмотрел на брата. — Здесь вовсе не так плохо, как тебе кажется.

***

Майтимо ударил кулаком по скале. Он очень хотел думать, что всё случилось из-за волнения за Туркафинвэ. И не мог.

Это произошло из-за Тьелко, да. Из-за его злых слов. Как же Нельо хотел верить, что брат сделал это не специально!

***

Решив, что надо обговорить с отцом некоторые детали беседы с Вала Оромэ, Майтимо, оставив работу над строительством башен, пошёл в часть крепости, где поселился Феанаро, и каково же было его удивление, когда в дверях возникли два вооруженных латника, скрестивших копья перед хозяином Форменоссэ.

— У нас приказ, — сказал один из них, — тебе, господин Нельяфинвэ, надо оставить у входа всё оружие.

Вспоминая об этом, Майтимо начинал ругаться.

Сразу передумав делиться деталями разговора с Вала, старший Феаноринг теперь ощущал жизненную необходимость попасть к отцу, чтобы кое в чём убедиться.

И Майтимо бросил под ноги латникам пояс с кинжалом, который использовал для работы.

В этом крыле лестницу делали по проекту Феанаро, поэтому пришлось идти через ступеньку, как обычно. И хоть перила сияли изящной красотой, восхищения у Финвэ Третьего они не вызывали. Теперь.

С замиранием сердца и слабой надеждой Майтимо вошёл к отцу и увидел, что ожидал: рядом с Феанаро был вооруженный мечом Морифинвэ, который, судя по отрешённому выражению лица, не подозревал, ЧТО в этот момент произошло между его отцом и братом.

***

— Спасибо, Тьелко…

Тень прошлого и будущего

Об этой встрече никто не знал, даже Варда, обычно посвящённая в дела супруга. Безусловно, всё было решено и обговорено заранее, однако Владыка Сулимо слишком хотел сохранить в тайне разговор с мятежным братом, поэтому лишь сообщил Создательнице Звёзд, что принятое решение скоро превратится в приказ.

Два сгустка силы, средоточия мощи Творения, способные создать и направить звуки Изначальной Песни, чтобы малое объединилось в великое, элементарное — в многоуровневое, ничто — в живое и разумное, ринулись друг к другу, переполняемые желанием перемен: один хотел действовать сам, а второй — созерцать выполнение своей воли теми, кто преклонился перед ним.

В спешивших на тайную встречу ещё хранилась память об изначальном единстве, монолитной материи, заполнявшей Эа до расщепления и наступления хаоса. Но однажды единое звучание рассыпалось несчётным множеством нот, которые оказались притянуты и направлены в гармоничный танец сближения. Звукам более никогда не суждено было не слиться в изначальное единство, они обречены вечно стремиться друг к другу, но всегда быть на расстоянии. Благо это или проклятье? Ответа нет. Зло или добро? Неизвестно. Но что тогда?

Это реальность.

Поднявшись к границе мира, рискуя провалиться в пустоту и навеки потерять связь с Ардой, нарушив целостность связей Айнур между собой и с сотворённым для Детей Эру домом, радуясь бессмысленной опасности, некогда целый, но ныне распавшийся надвое разум разговаривал фактически сам с собой.

— Я знаю, что всё началось сначала, но пока молчу об этом, Мелькор.

— Что ты знаешь, Манвэ?

— Что ты снова создаёшь чудовищ — ты пробудил поглощающую материю, вложив в неё искажённое подобие разума. Это ведь дыра в ткани мира, скрытая плотской оболочкой.