Пусть рядом — вместе нам не быть.

Как ненавижу, обожаю,

Чьего таланта не простить.

Наследовать отцу — мой путь,

Пока он с Айнур в вышних залах,

Куда мне страшно и взглянуть.

Вся гордость в ревности пропала.

Как мог бы я сравниться с ним,

Не зная и крупицы дара?

За то, что мне не быть таким,

Я проклинаю Феанаро.

Закончив говорить, нолдоран оценил обстановку, сделал невинные глаза и прямо взглянул на старшего сына.

— И всё равно «s», — произнёс Финвэ, косясь в сторону жены, о чём-то говорившей с роднёй.

Изучающе посмотрев на отца, Куруфинвэ вдруг расхохотался, но во взгляде отражались только тепло и глубочайшая привязанность. Нолдоран с гордостью и торжеством обернулся на Макалаурэ:

— Всему вас, внуки, учить приходится! Ох уж эти урождённые аманэльдар! Ничего сами не умеют!

Примечание к части Песня из мюзикла "Леонардо" "Безумный гений совершества"

Версия Финвэ: автор стихов Туманный колодец https://ficbook.net/authors/347896

https://ficbook.net/readfic/11226992/29805626

Страшное дело — ответственность

— Скажите мне, мои дорогие, почему так тянет назад изначальная звёздная тьма? Почему я устаю от дивного света и хочу снова хоть ненадолго погрузиться во мрак?

Король Финвэ задавал эти вопросы каждый раз, приглашая любящих танцевать эльфиек в огромный подземный зал, куда, разумеется, не проникало сияние Древ Валар. Источниками света здесь служили расставленные и развешенные всюду крошечные свечки в чашечках-цветах, а отблески пламени отражали рассыпанные всюду звёзды-бриллианты.

Говоря девам ласковые слова, нолдоран избегал сравнений с драгоценностями, и кто-то мог бы, возможно, подумать, что владыка чтит память первой жены с именем-сокровищем. Только никому до этого не было дела.

— К нам когда-нибудь присоединится королева? — спросила, ещё на лестнице сбрасывая платье и небрежно распуская причёску, золотоволосая танцовщица. — Владычица Индис ведь тоже помнит и любит изначальный звёздный мрак и свободу от правил. Уверена: королеве Индис хочется снова, хоть на мгновение, ощутить эмоции, которые наполняли наши сердца у берегов Куивиэнэн.

— Что ты! — Финвэ, тоже примерив маску себя прежнего и обнажившись, грустно улыбнулся. — Моя владычица-супруга — сестра самого правильного Эльда в Арде! Ингвэ не допустит, чтобы в его семье вспоминали с теплотой былое страшное время без защиты Валар!

— Но ведь это просто игра, — девы закружились, легко ступая босыми ногами по мозаичному полу, изображающему песок, воду и сумеречное разнотравие. — Мы просто вспоминаем. Это не мешает любить Владык.

— Да! Это наша история, но она тайная, мои дорогие, — нолдоран сделал загадочное лицо, взял кисти и начал рисовать прямо на движущихся эльфийках, украшая их изящные тела лесными фиалками и небесными звёздами. — Она существует только для нас — для тех, кто хочет сохранить в сердце частички прошлого.

Тьма и звёзды, звёзды и тьма…

К свету стремятся вечно глаза.

Лишь сердцу милей изначальный мрак,

Эру, ответь, почему вышло так?

Девы: одна с золотыми пышными кудрями, другая — с тяжёлыми чёрными волнами волос, струящимися по спине до самых ягодиц, замерли, протянув руки в потолок-небо, а головы опустили к мозаичной полянке.

Финвэ подошёл к одному из множества холстов, многозначительно указал на вино.

— Расскажите мне снова, — мечтательно проговорил он, — как юные девы боялись, что посланники в Аман не вернутся обратно к озеру. Спойте ваши грустные песни, наполните мою душу своими тоской и страхом! Я знаю, что вы чувствовали, и хочу снова разделить это с вами. Тогда вы впервые точно знали, куда именно ушли любимые эльфы, были впервые уверены — они вернутся. Но как же пугали мысли, что дорогие сердцу Эльдар найдут в Амане замену всему ценному, придут назад забрать народ, но возлюбленная останется ненужной. Расскажите об этом, хочу послушать ещё раз.

Кисть затанцевала в такт монотонному напеву черноволосой Нолдиэ, которая не произносила слов. Златокудрая эльфийка села, сжавшись в комок, а потом стала раскрываться, подобно цветку, надрывно плача:

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой!

Там, в краю далёком,

Буду тебе женой.

— Милая моя, — принявшись рисовать из живой эльфийки обвитую розами статую, Финвэ продолжил песню, — взял бы я тебя,

Но там, в краю далёком,

Есть у меня жена.

— Миленький ты мой! — подхватила черноволосая Нолдиэ, превращаясь под кистью нолдорана в песочную скульптуру с ракушками на самом таинственном, — возьми меня с собой!

Там, в краю далёком,

Буду тебе сестрой!

— Милая моя, — печально вздохнул Финвэ, — взял бы я тебя.

Но там, в краю далёком,

Есть у меня сестра.

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой! — обе эльфийки замерли, подыгрывая преображению из живого в неживое. — Там, в краю далёком,

Буду тебе чужой.

— Милая моя,

Взял бы я тебя, — отрешённо, словно что-то вспоминая, отозвался король. — Но там, в краю далёком,

Чужая ты мне не нужна.