— Кхм… вот это да, я так понимаю вряд ли говоря, мой друг, имеешь введу Егора, значит Беркутов. — в трубке повисает тишина.

— Антон я серьёзно, мне очень надо к нему — начинаю шмыгать носом — пожалуйста скажи мне адрес.

— Вась, это очень плохая идея…

— Я всё равно узнаю! где там Егор отдыхает обычно? в Вегасе? Думаю от него я узнаю больше…

— Не глупи. Вась ты не понимаешь о чём ты просишь.

— Антон!

— Василина! У него дома пиздец, не надо тебе туда.

— Антон…!

— Пум пум пум ….
– раздаётся задумчивое. — Ладно, буду через пятнадцать минут, сам отвезу тебя.

— Спасибо, ты лучший — скидываю вызов и иду одеваться.

Леся уже собирала вещи разбросанные по комнате, искоса поглядывая на меня.

— Вась, я не обижаюсь на тебя только потому что знаю о вашей ссоре, и тоже самое вчера устроил твой Марк у Никиты, только он просто громил всё что попадалось ему, но ты видимо искала телефон. Только поэтому я просто злюсь, а ругаться с тобой не собираюсь. Но вот это всё — обводит руками помещение. — уже слишком.

— Я знаю… знаю… - произношу извиняющимся тоном. — я всё уберу, только потом, сейчас у меня важное дело. — подпрыгиваю на месте влезая в свои джинсы, сразу разворачиваюсь и убегаю в коридор.

— Да да, — говорит с сарказмом Леся. — Тапочки переодень!!! — прилетает в догонку.

Шевчук очень пунктуальный и приезжает ровно в назначенное время, ни минутой раньше, ни минутой позже.

— Запрыгивай, миледи Винтер — усмехается в приоткрытое окно. Я поняла, что это отсылка к трём мушкетёрам, но я не злодейка-обольстительница, и не ревнивая шпионка, я просто хочу элементарного понимания.

— Поехали. — уже с пассажирского сидения.

— Есть! — шуточно отдал честь. Чёрт да что у меня сегодня с голосом.

— Ну-с, рассказывай. — не отрывая взгляда с дороги обратился ко мне.

— Что тебе рассказать?

— Чего срётесь? Погоди погоди, дай угадаю. У вас закончился конфетно-букетный период и вас поглотила бытовуха? Скажи честно он разбрасывает носки везде и не поднимает стульчак? — пытается шутить, но по нему видно, что парень озадачен, ему не нравится то что сейчас происходит.

— Не прикидывайся, я уверена что ты вкурсе всего. — складываю руки на груди.

— Уверена она. — глупо повторяет за мной. — в курсе я, и кстати тут я на твоей стороне, о чем и сообщил твоему отшибленному парню. — хоть и говорит о нём так, я вижу что всё в шутку, и с большой любовью. — Васьк, просто у него дома проблемы.

— Проблемы? ПРОБЛЕМЫ? Он ударил человека! Ни за что! Просто так! При каких таких проблемах, позволено разбивать людям нос? — повышаю голос, не специально, просто я на нервах.

— Не могу сказать какие, но что тебе надо знать, это то, что его отец слетел с катушек окончательно, заставляет Беркута делать то, чего тот не хочет, давит на него, в общем там всё сложно.

— Это его не оправдывает… я перед ним ни в чём не виновата. Ни я ни Женя!

— Конечно не оправдывает, он был злой а тут ты со своим… кхм…. Другом, вот и прилетело твоему «Дубровскому».

В который раз отмечаю, что Антон очень начитанный, хотя в компании завсегдатай вечеринок, весельчак и душа компании. Роман «Дубровский» Пушкина, любимо мною давно. И долгое время Дубровский был для меня идеалом мужчины, а полюбила я скорее в Троекурова. Хах, вот тебе и антигерой и любовь всей жизни.

— Ваась — от размышлений отвлёк Шевчук. — У тебя последний шанс передумать. — смотрю в окно а мы уже припарковались у элитного дома в новом районе.

— Я иду. — решительно отстегнула ремень безопасности.

— Слушай! — останавливает громким рыком. — в общем, там — кивает в сторону многоэтажки.

— Дурдом, реально, семейка Адамс нервно курит в сторонке, что бы ты не увидела, и не услышала, не воспринимай в серьёз. Я пойду с тобой, но меня там не очень жаждут видеть, поэтому ничему не удивляйся.

— Я могу сама..

— Нет! Либо идёшь со мной, либо мы уезжаем отсюда.

— Идём. — соглашаюсь.

На лифте мы поднялись на двенадцатый этаж и как статуи замерли у массивной новомодной двери. Переглянулись и я нажала на звонок. Сначала за дверью стояла тишина, а потом раздались тяжёлые шаги и она отворилась. Перед нами стоял большой, нет, здоровенный мужчина средних лет, его лицо было отнюдь не дружелюбным, скорее наоборот.

— О, дружок пожаловал, я тебе не говорил разве, чтоб я тебя тут не видел? — выплёвывая как яд каждое слово.