— Я уже и так все поняла, — горько усмехаюсь я.

— И что же ты поняла?

— Ты добрый, а я жалкая.

Запиваю молчание парой глотков вина и решительно поднимаю голову. Глаза Дария медленно движутся по моему телу от макушки до стоп и обратно. Сердце набирает темп, пульсация поднимается по горлу. Ну почему он так смотрит? Я ведь еще ничего толком не сделала, ни один мой шаг не сработал!

«Код - снежная королева!» — подсказывает внутренний редактор.

Точно! Нужно проверить его. Если выдержит, значит я и впрямь ему нравлюсь, а если нет, придется разработать новый план или сдаться в психушку.

— Задавай уже свои вопросы, — говорю я с открытой дерзостью.

Дарий сгибает ногу и кладет на колено вытянутую руку, в которой держит стакан.

— Задавай и проваливай? — снисходительно усмехается он.

— Именно так.

Дарий медленно кивает и спрашивает то, чего я никак не ожидаю услышать:

— Какая твоя любимая книга, Катюш? 

— Что?

— Книга, — повторяет он. — Я заметил, что у тебя тут целая библиотека, все полки забиты. Какая из них та самая?

Растерянно опускаю нос. Я была уверена, что Дарий задаст вопрос о маме или Роме. Это логично, ведь он был втянут в мои разборки с ними обоими.

— Слишком трудный вопрос, Катюш? 

— Эм-м-м… — задумчиво тяну я. — Вообще-то да, у меня нет любимчиков. Все книги, что я читала, по-своему удивительные, и каждая история уникальна.

— Фэнтези или любовные романы? 

— Я не жанристка. 

Добрая улыбка и веселый прищур появляются на его лице, оставляя меня абсолютно безоружной.

— Ты придумала новое слово, по типу сексистка, только про жанры?

Касаюсь холодными пальцами кончика носа, чтобы спрятать радостное смущение:

— Да, наверное.

— Звучит здорово. Я запомню.

Какого черта он такой милый? Сидит тут весь из себя очаровательный и строит мне глазки. Еще и штаны у него задрались, открывая щиколотки! Я где-то читала, что самое страшное в мужиках - это даже не вялый член, а стопы. Иногда попадаются такие кракозябры вместо пальцев ног, что после встречи с ними нужна психологическая помощь, но у Дария даже они выглядят симпатично! И я никак не могу понять, почему относительно взрослый мужчина, у которого точно не может быть проблем с женским вниманием, торчит сейчас в моей квартире и пытается подбодрить малолетнюю идиотку после трудного дня? Понятно же, что визит Дария - это никакая не уплата долга. Он здесь из-за меня, из-за того, что стал случайным свидетелем двух битв, в которых я проиграла бы, не окажись он рядом. 

В затянувшейся молчаливой паузе с каждой секундой остается все меньше напряжения. Дарий отправляет в рот стопку крекеров, слышится хруст тонкого теста. Снимаю тяжелые доспехи с плеч и решаю, что битвы на сегодня закончены. Подкладываю подушку под спину, устраиваясь комфортнее, и произношу громко и со всей искренностью:

— Я должна поблагодарить тебя. Сегодня…

— Пожалуйста, — перебивает Дарий.

— Я не закончила.

— Это ни к чему.

— Любишь извинения, но не благодарности?

— А ты любишь все анализировать? 

— Грешна.

Дарий крутит стакан в пальцах, смотрит на вино сквозь толстое стекло и приподнимает уголок губ:

— Ты веришь в бога, Катюш?

— Не может быть! Так вот в чем дело?! — ошарашенно выпаливаю я. — Ты такой добренький, потому что хочешь заманить меня в секту?! А брошюрка есть? Если нет, то никаких дел не будет.

— Боюсь, ты пока еще не можешь попасть в мою секту.

— Это еще почему?

— Слишком юна.

— Возрастист! — обиженно произношу я. — Что у тебя за секта такая? Кому вы поклоняетесь?

— А какие есть варианты?

— Великому Дарию Викторовичу, конечно же! И его жесткому диску. Или он мягкий? Годов-то тебе уже немало.

— Годистка! — бросает Дарий, коротко наморщив нос.

Слабый удар тока бьет по плечам. Вот же заряженный старикан, мое юное сердце может не выдержать.

— Вообще-то, я атеистка, которая в приливе эмоций восславляет всех богов разом, поэтому… секты — не мой вариант.

— Хм-м-м… — задумчиво тянет Дарий. — Часто говоришь — слава богу? 

— Нас миллионы, — усмехаюсь я. — А ты сам на какой стороне?

— Скептик.

— Это одно и то же.

— Совсем нет. Атеисты отрицают существование бога, скептики же не верят в него до тех пор, пока не получат доказательства на собственном опыте.

— Например, чудесное исцеление от неизлечимой болезни?

— Или возвращение к жизни, после клинической смерти, — с готовностью дополняет Дарий.

На его лице не дергается ни один мускул, но пальцы на бокале напрягаются. Так, так, так... вот это уже интересно. Мозг, заточенный на сценарии романтических историй, подкидывает несколько схожих сюжетов. Потеря любимого человека или близкого родственника оставляют на герое отпечаток смерти, который врастает в душу и меняет характер, придавая ему темные черты. Похоже на правду.