— Твой шрам на руке… — осторожно произношу я.

— Авария, — быстро отвечает Дарий.

— Кто-то еще пострадал?

— Нет.

Получается, его манера вождения - это не дань возрасту, а работа над ошибками. Стыдливо опускаю нос. Сколько же выводов я сделала сгоряча?

— У тебя есть братья или сестры? — продолжает разговор Дарий, как ни в чем не бывало.

— Нет, — мотаю головой я. — Слава всем старым и новым богам.

— Считаешь, твои родители плохо справляются со своими обязанностями?

— Считаю, что они не понимают, что входит в их обязанности. 

— Ты была запланированным ребенком?

Порывисто вздыхаю, а Дарий делает глоток вина.

— Можешь не отвечать, Катюш.

Холодная печаль на сердце, оставленная визитом матери, понемногу растворяется. Безосудительный тон Дария развязывает язык и очищает пространство от остатков неловкости. Угрозы нет, только доброе понимание, которое я могу либо отвергнуть, либо принять. Скрещиваю ноги и упираюсь дном стакана в бедро, делаю глубокий вдох и встречаю проникновенный взгляд зеленых глаз.

— Мои родители поженились, когда мама уже была беременна, поэтому… — приглушенно говорю я, ощущая, как легкие вдруг становятся вдвое больше. — Вряд ли они меня планировали. У нас с матерью всегда были тяжелые отношения, с отцом вообще никаких. Он был слишком занят работой, а возможно, попросту не хотел возвращаться домой к личной тиранше. Родители часто ссорились, а два года назад решили развестись. Я была рада, даже счастлива, как бы ужасно это ни звучало. Наверное, поэтому мать и обвинила меня в их разводе. Сказала, все это из-за моей плохой учебы и непослушания. Я тогда сбежала из дома, классное было приключение, а позже переехала в новую квартиру вместе с отцом, лишь бы от нее подальше. Мы с ней не общались с того дня, и это было лучшее время в моей жизни. Но недавно родители снова сошлись, теперь еще и расписаться решили.

— За этим она приходила? Позвать тебя на свадьбу?

— Да! — вымученно смеюсь я. — Представляешь?! Мы теперь снова семья, поэтому строимся у стеночки.

— А что отец?

— А что он? Он никогда не мог ей противостоять.

Дарий отправляет в рот еще одну стопку крекеров, и я благодарна ему за отсутствие комментариев и открытой жалости. Тихо потягиваем вино, стаканы пустеют. Дарий поднимается и подходит к кровати, легонько треплет волосы у меня на макушке и забирает стакан. 

— Думаю, нам нужно еще. Ты не против?

— Нет, — тихо отвечаю я.

Дарий отходит к кухонному островку, чтобы обновить напитки, а я в ужасе перевариваю его нежный и заботливый жест, от которого пылают щеки, а кожа головы зудит, покрывшись мурашками. Все-таки он жалеет меня, но делает это так осторожно, что даже приятно.

Наблюдаю за Дарием, покусывая нижнюю губу. Такой уверенный, спокойный и сильный. Видела ли я вообще подобных мужчин, одно присутствие которых позволяет ощутить себя маленькой и беззащитной в самом хорошем смысле? Наверное, нет. До сегодняшнего дня. Если подумать, все наши взаимодействия сводятся к тому, что он по-настоящему хороший. Слишком хороший для обмана. Он не играет, он так живет, а я влезла в его пространство и навязала свое общество. Глубоко вдыхаю, собираясь с силами, и открываю рот, чтобы озвучить то, после чего точно останусь в одиночестве, но меня опережает дверной звонок.

— Я открою, — говорит Дарий и шагает к входной двери.

Только когда слышу щелчок замка, вспоминаю, что мы вообще-то в моей квартире. Вскакиваю на ноги и оторопело замираю у прохода в коридор. Дарий закрывает дверь и оборачивается, приподнимая два крафтовых пакета:

— Лапши и печенья явно маловато, чтобы мы завтра проснулись без похмелья.

«Катя! Нам нужно…» — кричит внутренний редактор.

Мысленно закрываю дверь в редакторскую каморку, не реагируя на его истошные вопли, и широко улыбаюсь Дарию. Всего один вечер. Мне это нужно, а ему, похоже, совсем не в тягость быть рядом. В конце концов, он сам все это придумал. Возвращаемся в комнату, и я стягиваю с кровати одеяло и подушку, сооружая себе кресло. Дарий ставит пакеты на пол и выкладывает контейнеры, накрывая импровизированный пикник. Садимся друг напротив друга, аромат горячей темпуры и пряных соусов пробуждает голод, руки тянутся к коробкам.

— Ты лучший сосед на свете, — говорю я, снимая прозрачную крышку с румяных сырных шариков.

— Приятного аппетита, Катюш.

— Признавайся… ты маньяк?

Дарий цепляет пальцем луковое колечко и пронзает меня мучительно веселым взглядом:

— А похож? 

— Немного, — смеюсь я.

— Я стараюсь, — довольно кивает он.

Качаю головой и открываю еще одну коробочку, в которой лежат креветки. Этот милый старикан меня с ума сведет, лучше набраться сил, пока есть время. Горячие снеки забирают несколько минут, и, как только первая волна голода остается позади, я нарушаю тишину:

— Расскажи о своих родителях.

Дарий едва заметно приподнимает брови и медленно вытирает масляные пальцы о салфетку:

— Мать я не помню, она умерла, когда я был еще совсем маленьким. С отцом не общаюсь последние десять лет.

— Поссорились?

— Решили, что не хотим участвовать в жизни друг друга. 

— Родные братья, сестры?

— Есть старшая сестра, но мы не поддерживаем связь.

Неловко передергиваю плечами и хватаюсь за стакан. Дарий поднимает свой и тянется ко мне: