Странно. Вроде Хьюго был приятным и серьезным собеседником, но что-то меня в нём бесило. Чёрт. На кого же он похож?

Меж тем ритуал наконец-то начался.

Комиссия примолкла, а старички-преподаватели запели. Их фамильяры устроили что-то вроде хоровода… Точнее, нет: они наматывали вокруг хозяев круги, как спутники вокруг планет. Я уже знала, что это техника «Катушки», порождающая некие вибрации, которые ведут к равномерному усилению способностей колдуна. Некоторым фа-мильярам — например, волкам — хватало трёх шагов, чтобы обойти владельцев, а вот мелочи типа бабочек приходилось попотеть.

Мастер Говерик взял протянутую руку Артура и вдруг полоснул по его пальцам ножом.

— Чёрт! — воскликнул Эдинброг, от неожиданности дёрнувшись. — Мы же имитируем вызов, мастер!

— Надо полностью показать процесс уважаемым гостям, — забухтел старичок. — Пусть видят, что наш университет отвечает всем необходимым стандартам. Да, здесь может произойти несчастный случай, от этого никто не застрахован, и нам будет очень жаль, мы будем дико горевать, но злой умысел — нет, никогда.

Он бормотал, а кровь капала.

— Видим, мы видим, не волнуйтесь! — крикнула какая-то женщина рядом со мной.

— Да зажмите ему уже рану! — посоветовала другая, с корзинкой.

— Нет-нет, правильно, пусть всё показывают последовательно! — не согласился Хьюго.

Вот балаган.

Артур пожал плечами, буркнул заклинание и принялся своей окровавленной рукой писать

какую-то формулу прямо в воздухе, как будто бы на стекле. Старцы взвыли мощнее. Пентаграмма вспыхнула. Мастер Говерик обернулся к комиссии и робко сказал:

— А вот дальнейший текст мне придётся опустить, иначе он возымеет магическую силу, и, так как фамильяр у господина Ван Хофф Эдинброга Третьего уже есть, это может привести к плохим последствиям…

— Да это мы понимаем! — рявкнула уставшая комиссия.

А я поперхнулась, потому что кровь Артура стекла со своей невидимой стены на пентаграмму. И тотчас внутри рисунка вместо пола оказался густой чёрный туман, в котором я вдруг услышала явственное мяуканье.

Очень знакомое.

— Уорхол! — ахнула я, вскакивая со скамейки.

— Мяяяяяуууу?! — напряжённо ответил туман.

— Что происходит? — всполошилась комиссия.

— Всё под контролем! — затарахтел Говерик. — Это и есть межпространственное окно. Вот, собственно, в прошлый раз мисс Виолетта изволила прыгнуть в него в момент чтения формулы, и её втянуло сюда вместо кота. Так всё и случилось.

— А кота сейчас не втянет?! — возмутилась комиссия.

— Нет, если мы не позовём, — старичок поправил очки на носу. — А мы не позовём, ибо — зачем нам кот? Кому вообще нужны коты? Бессмысленные создания.

Его фамильяр-змея одобрительно кивнула.

— Эй! — взъерошилась я. — Не надо обобщать! Тем более вы о моём коте вообще-то говорите!

— Мяяяуу?! — проорали с Той Стороны куда громче. И слегка удивлённо.

Боюсь, за время нашего знакомства Уорхол ещё не понял, что он — мой кот, а не царь двора.

— Обобщать действительно не надо! — вдруг подала голос та же сердобольная дамочка, что просила зажать рану Артура. — Кошки замечательные!

И она вдруг приоткрыла крышку корзинки.

— Правда, Сарочка? У-тю-тю! — засюсюкала она, обращаясь к очаровательной белой кошечке, сидящей внутри. Та изо всех сил ластилась к хозяйке и отчаянно выгибала спинку. Дама продолжила: — Моя вот Сарочка, например, такая умница, что даже во время течки почти не орёт… Ой.

— Мяяяяуууу! — зато Уорхол с Земли орал.

— Течки?! — хором завопили маги.

— Мяяяяя, — кокетливо подтвердила кошечка, двинув ушком. — Мяяяя.

— О боже! Женщина! Уберите кошку! Аа! Нет!

Но моего дворового короля с другой планеты уже, считай, позвали.

Чёрный туман дернулся, а потом разошёлся взрывом, гася пентаграмму.

— Мяу! — триумфально объявил шлёпнувшийся в центр плетения Уорхол. Серенький, с драным ухом, невероятно деловой.

Он хищно обернулся к женщине с корзинкой.

— Ой, — прошептала та. — Что-то я не подумала.

А потом хлопнула в ладоши и исчезла вместе с кокетливой кошечкой.

Уорхол был разочарован. С тяжким вздохом он перевёл взгляд на меня, потом брезгливо переступил края пентаграммы, шикнул на змею мастера Говерика и, высоко задрав хвост и встопорщив усы, пошёл к своей блудной хозяйке.