И, кажется, не я одна так подумала, потому что с утра, когда мы проснулись по звуку общеучебного гонга — скоро экзамен! подъём! — Уорхол сидел на столе и с урчанием жрал мой колокольчик.

— Нет! — ахнула я. — Плохая киса, плохая!

— Вы и впрямь все одинаковые, земляне! — опешил Артур. — Планета вредителей, что ж такое-то!

Спасти цветок уже не представлялось возможным. Хитрая серая морда выглядела удивлённой: уж не знаю, какова ёмкость кошачьего мозга и памяти, но что-то там Уорхол явно вспомнил. Сел на подоконник, не двигаясь, и уставился в одну точку, только зрачки чуть подёргивались. Иногда кот издавал тихий восторженный вздох… Если я вернусь, а он тут достиг нирваны за время нашего отсутствия — пожалуй, я даже не удивлюсь.

Нам с Эдинброгом ничего не оставалось, как, чертыхаясь и слегка паникуя, побежать на экзамен.

— Ты хоть что-нибудь помнишь? — пытался приободриться Артур. — Столько дней ведь готовилась! Например, противоядие от Тлетворной Кончины Хуффабура?

— Э-э-э-э.

— А где искать лимонник для зелья видимости?

— Ну-у-у. Я помню, что, когда читала про это, мы лежали под вишнями в западном саду, и ты меня щекотал. Всё, — обречённо призналась я.

— М-да, — студент экспрессивно взъерошил волосы. Еще пару недель назад со стороны Артура был невозможен подобный легкомысленный жест, но со мной он расслабился.

И, похоже, зря.

В экзаменационном шатре было полно народа. На сей раз испытание проводилось в огромной форванской оранжерее — это сделали специально, чтобы горе-травники могли нарвать часть ингредиентов прямо на месте. «У нас всё-таки экзамен, а не квест», — сделав суровую мину, говорили преподаватели. А потом тихонько хихикали и потирали руки, представляя мучения тех невезучих, кому для зелья понадобятся яйца нойдича или что-нибудь в этом роде.

В дальней части оранжереи стоял длиннющий стеклянный стол, уставленный непрозрачными кувшинчиками, а за ним в своих огромных бочках тихо гудели экзаменаторы.

— Они ведь тебя спасут, да? — взволнованно бормотала я, когда пришла наша очередь тянуть билет. — Артур, если я вдруг вообще ничего не сумею сделать, а ты начнешь скоропостижно загибаться — экзаменаторы сами тебя откачают?

— Ну, сами — это вряд ли… — протянул Эдинброг, искоса глядя на очередного желейного Безликого.

Тот наполовину высунулся из своего бассейна и жестом гадалки рассыпал перед нами ракушки — много-много. Артур взял одну наугад, протянул исконному жителю мира.

Экзаменатор поколдовал над ракушкой, неведомым образом считал с неё информацию и забулькал:

— Прекрасно, теперь мы знаем, чем будем травить либо вас, либо вашего фамильяра. — снова бульканье. Эх, не пойму: то ли это смех, то ли кашель. — Пожалуйста, вытяните жребий.

Безликий нырнул щупальцем в свой бассейн и достал из него небольшой сундучок. В сундучке лежали два хрустальных шара. Мы с Артуром взяли их.

Шары тотчас мелко затряслись и загудели, а потом мой вдруг гаркнул:

— Тебя травим!

А Артуров:

— Ты спасаешь!

Секунда потребовалась нам, чтобы осознать: нам повезло.

— Да-а-а-а! — Я радостно запрыгала, хлопая в ладоши. — Ура-ура-ура-а-а-а!

— Аллилуйя, — с колоссальным облегчением выдохнул Эдинброг.

— Впервые вижу, чтобы кто-то так радовался экзамену, — удивлённо булькнул Безликий.

Потом он повесил на нас амулеты-подглядки (предполагалось, что они будут следить за тем, чтобы мы не списывали и не подсматривали в учебники), ловко подцепил присоской один из глиняных кувшинчиков и протянул его мне.

— Пей.

Я глотнула. Зелье было безвкусным, будто вода из-под крана.

Безликий засёк время начала нашего испытания и шуганул нас от стола, за которым уже выстроилась длинная очередь из других студентов.

— Ну давай! — Артур деловито присел на какой-то оранжерейный пенёк. — Диктуй симптомы, будем придумывать, чем лечить.

— Ну, пока я ничего не чувствую.

— Вообще ничего?

— Вооб…

Договорить я, увы, не смогла.

ЭКЗАМЕН

ПО ЗЕЛЬЕВАРЕНИЮ

36

Сначала я решила, что попала под действие какого-то паралитического вещества — шевельнуться у меня не получалось. Совсем. Даже зрачками повести туда-сюда или моргнуть не вышло.

Но едва я успокоилась, сжившись с мыслью об «окаменелости», как произошла ещё одна метаморфоза: моё сознание вдруг взяло и… как бы отошло от моей головы. Сделало аккуратный шажок вбок, покинув свой привычный пост за глазницами, и зависло, бездомное и неощутимое, над бывшим моим плечом.

— Твою ж мать! — хотела выругаться я, но получилось только молча подумать.

Артур между тем нахмурился, провёл рукой перед лицом моего тела (боже, это звучит как название дешёвой книжки) и сказал: