Взметайся, разум мой, в небесны дали
вернуться

Тараненко Геннадий
Шрифт:

Уймись хозяюшка, уймись…

Уймись хозяюшка, уймись,Налей ты лучше стопку водки.И мне душевно улыбнись,Как ты умеешь, взглядом кротким.Я шёл дорогой непростой,Водя с печалью хороводы.В надежде встретиться с мечтой,Забыв все прошлые невзгоды.И сесть за стол, и рассказать,И душу разложить на части.Ошибки за собой признать,Отдавшись в руки женской власти.Меня ты только не жалей,Не к этому я так стремился.И тихо стопочку налей,И проследи, чтоб не напился.Меж нами искра пробежит,И мир вдруг станет чуть светлее.Трава слегка зашелестит,Внутри немного потеплеет.И мы с тобой уйдёт вдвоём,Босыми по тропе любовной.И жить мы заново начнём,Какой-то жизнью безгреховной.

Четыре чёрные стены

Четыре чёрные стеныМеня встречали по утрам.Как будто метка сатаныНаотмашь била по глазам.И в этом правильном адуЯ был с собой наедине.И нёс, не выспавшись, в бреду,Сплошную ересь в тишине.Слова, как раненая плоть,С меня стекали как могли.И я пытался поборотьВсю черноту моей земли.Четыре чёрные стеныСмеялись над моей мечтой.На этом бале сатаныЯ был для них совсем чужой.

Каспий гневался…

Каспий гневался, темнел,Подчиняясь воле ветра.Он в глаза мои смотрелЧерез сотни километров.Взгляд его – немой вопрос:«Не соскучился, братишка?»Погружал он в море грёз,Где я был ещё мальчишкой.Когда Каспий был родным,Тёплым, нежным моим морем.Он ещё не стал чужимИ иссохнувшим от горя.Он ещё не потерялСотни тысяч своих братьев.Он ещё не провожалИ не слышал вслед проклятий.Сколько лет прошло с тех пор?Сколько слёз пролито нами?А Каспийский наш ковёрВсё стоит перед глазами.

Надевший маску по себе не плачет

Надевший маску по себе не плачет.Зачем страдать по сущим пустякам?

Конец ознакомительного фрагмента.