Полуденная жара бабьего лета спала, температура резко понизилась. Подступил озноб – или это от волнения?

Шорох одежды, шаркающие шаги… От этих звуков ощутил прилив воодушевления. Открываю глаза – Чокориха! Такая как есть, но без кувшина.

– Здравствуйте, бабушка!

Она усмехнулась:

– Я, наверное, желанна, как чума?

– У меня в той жизни, в квартире старой остались дела… Не могли бы вы меня на три дня возвратить туда?

– Дела-то сердешные как?

Я улыбнулся:

– С вашей помощью вместе спим, но еще не супруги.

– Ну ладно, сходи поправедай, – старуха махнула в лицо мне ладонью, чуть ли не пальцами в глаза. Я моргнул – скорее, закрыл их, а открываю – в беседке один. На мне не роскошный с искорками костюм, а штанишки охранника серо-синего цвета хаки и штормовка поверх толстовки. Что-то еще изменилось в окружающем мире – цвет и расположение облаков в небе? свежий ветер с севера?

Ладно, потопал домой – ни много, ни мало, а два с половиною километра.

Ветер трепал мои волосы, бросал холодную пыль с дороги в глаза. Кислый запах гниющей листвы из-под кустов обочины. В этом мире осень продвинулась дальше и набрала уже силу – с летом, похоже, у нее больше не будет компромиссов.

Дома все так, как оставлял, уходя – только пыли добавилось.

Первым делом компьютер открыл – почты не перелопатить.

Чтобы за трое суток вусмерть себя не загнать – часы работы и отдыха следует упорядочить. Примерно так – три часа работаю, три часа отдыхаю без всяких скидок на время суток. Из тушенки, овсянки и макарон сварил кастрюлю еды на сутки, которую можно без хлеба съесть. И приступил….

Погнали наши городских!

За три дня интенсивного труда я и почту всю разобрал, и на сайт кой-чего добавил, и рукопись страниц этак на восемь двинул вперед. Наконец, последняя ночь в полуторке.

Как обычно поднялся в три часа – опять почта, опять сайт, кое-какие проблемы в инете…. В шесть часов я выключу комп, позавтракаю, приберу себя и отправлюсь в волшебный мир Чокорихи. Любимая появится там после восьми….

Я в беседке. Сижу, наверное, полчаса с закрытыми глазами – никакой бабки. Что-то не так? Меня охватили озноб и страх, от которого похолодели руки и затошнило.

Может, я необдуманно бросил дом в пансионате и личину буржуйскую, чтобы отвлечься на запущенные дела в прежней жизни? Но ведь не подозревал, что эта отлучка может так катастрофически кончиться. Да и Чокориха сама благословила. В чем дело? Поменялись правила игры? Почему?

Я открыл глаза – толку не было их закрывать. Положил руки перед собой на столик беседки и сцепил пальцы, глядя на них.

Вот старая ведьма! Поди, тайно злорадствует, глядя на меня из своей деревянной статуи. Если она нарочно все это устроила, то это не значит, что мы с милой пешки в ее руках. Мы и без нее сможем устроиться! Нам нужно счастье, а не деньги.

Я усмехнулся. Кино закончилось – пора покидать зрительный зал. Было оно замечательным, только финал печальный.

Кто виноват? Ну, конечно же, старая вешалка!

Адреналин начал поступать в кровь с каждым ударом сердца: гнев – хороший его источник. Я спустился из беседки и подошел к деревянной Чокорихе, сидевшей на пне с кувшином в руках. На ее старческом лице разглядел ехидства ухмылку. Как будто бы ей доставляли удовольствие мои страдания.

Мне хотелось разбить ее в щепки – обида строго обходится с принципами.

Вобщем, поглумилась старая – разыграла со мной спектакль и снова в дереве замерла. Ничего не поделаешь, надо жить дальше с тем, что имею. Я таки плюнул ей в кувшин, который неполый, и отправился в пансионат – была надежда, что любимая приедет или придет туда, в наш дом.

Отойдя несколько шагов, вдруг обернулся: почудилось что-то – в выражении лица деревянной старухи застыло нечто вроде презрения.

Не было в «Лесном озере» моей любимой. Я долго сидел на скамеечке перед домом, который каким-то непонятным образом стал выглядеть совсем чужим, и облизывал горькие от слез губы. Значит, действительно сказка кончилась. А как было красиво!

Когда закончилось терпение и стал донимать голод, поднялся на трехступенчатое крылечко и громко постучал в дверь. Думал, хоть пуделек Прошка-Чапа отзовется – тишина.

Последняя надежда – набрал телефон милой. Но бесстрастный женский голос сообщил – телефон отключен, или абонент находится вне досягаемости.

По дороге домой из профилактория тешил душу воспоминаниями о буржуйской жизни, подаренной Чокорихой. А потом в селе встретил знакомого по прежней совместной работе в санатории. Он мне поведал такую историю.