— Вдовой при живом муже, — нахмурился Феликс, тоже вставая с кресла. — Леди, разрешите предложить свой экипаж?

— Она поедет на моем, а мы пока поговорим, — с нажимом произнес Доминик, напряженно глядя на меня. Я кивнула, поблагодарив гостя за заботу. — Я буду ждать тебя к ужину. Передай отцу, что первым я хочу восстановить свой кабинет. Пусть не скупится ни на мебель, ни на ремонт.

Дракон намекнул, что до вечера мне не стоит появляться дома. Что ж, желания я и не имела. Да что уж говорить, я вообще больше не хотела появляться здесь никогда. Вот бы собрать чемоданы да уехать куда-нибудь в соседнее королевство. И чтобы ни драконов, ни крыс, ни хомячков.

— Возвращайся не позднее ужина, — добавил муж, как будто поняв мое настроение, — иначе я приеду за тобой сам.

Глава тридцатая. Письмо

Я никогда не думала, что однажды буду настолько радоваться своей комнате со старенькой мебелью, гардеробу, полному вышедших из моды ещё при моей бабушке платьев, дырявой ширме в углу и застоявшемуся воздуху.

Экипаж Доминика доставил нас с отцом до дома. Папа тут же перебрался в кабинет, и оттуда доносилось негромкое бормотание. Когда был погружён в работу, он всегда проговаривал мысли вслух.

Я же, толком не понимая, что нужно сделать, прошлась по спальне. Одежду забрать? Вот глупость, Доминик это и на тряпки пустить не разрешит. Может, книги, вышивание, что-то памятное?

Тут же со вздохом вспомнила дыру в стене. Кажется, когда я висела над пропастью, муж не стал разбираться, где вход в потайные коридоры, и просто-напросто снёс саму стену. Так что хрупким и памятным вещам в поместье точно нечего делать.

Звонко чихнув, я поспешно подошла к окну и открыла, впуская свежий воздух. Тут же взгляд зацепился за лежащий на подоконнике конверт. Без печатей и магических оттисков – обычный девственно-чистый конверт. Высунувшись из окна, осмотрелась, покрутила головой, но никаких признаков постороннего присутствия не заметила.

Помявшись, подняла конверт на просвет, но бумага была плотной. Здравый смысл твердил, что после всех событий открывать подозрительные послания – глупо. Но любопытство взяло верх, и я вытряхнула из конверта лист бумаги.

«Надеюсь, вы не забыли своё маленькое обещание, герцогиня. Боюсь, моё терпение уже подходит к концу, и вам придётся вознаградить меня за ожидание.

Ваш покорный слуга».

Я сглотнула и смяла письмо в кулаке. Никаких подписей мне не требовалось, чтобы понять – послание от Антуана. И составлено оно было крайне продуманно. «Герцогиня» - как намёк, что он в курсе моего улучшившегося положения.

И теперь хочет ещё больше денег. А чтобы я не показала письмо мужу, этот мерзавец сформулировал так, будто бы намекал на вознаграждение интимного характера!

В груди всё клокотало от ярости. Вот бы его кто-нибудь со скалы скинул! Или Доминик обратился в дракона и его сожрал!

Увы, Антуану, в отличие от меня, ничего не угрожало. Это у него на руках козырь, у нас же с отцом против него – ничего. Даже это дурацкое письмо скорее сыграет против меня. Ведь мы с этим подлым шантажистом официально были обручены, и ни у кого бы не возникло сомнений, что это послание от любовника.

Я сжала зубы, закипая от злости. Даже на того, кто толкнул меня в пропасть, я не злилась так, как на проклятого Антуана. Что же теперь делать?

Глава тридцать первая.

— Дочка, ты не знаешь, что предпочитает твой муж? Мореный дуб или красное дерево? — задумчиво пропыхтел отец, открывая дверь в мою комнату и перелистывая каталог антикварной мебели. — Я тут наткнулся на чудесный комод позапрошлого века. И почти не погрызен крысами… И все родовые проклятия с него уже… а, нет, осталось ещё то, которое превращает любую открывшую его женщину в змею… Что-то от брошенной жены. Или свекрови?..

Я меланхолично наблюдала, как отец, не отрываясь от каталога, огибает все встречные углы. У него был талант – не отвлекаясь от работы, он мог легко обойти весь дом, сад и половину города, ни разу ни на что не наткнувшись.

Наконец, добравшись до, собственно, меня, папа поднял глаза и нахмурился.

— Что-то случилось? Ты какая-то…

— Вот, — дрожащей рукой я протянула ему письмо, а сама прижала запястья к груди, понимая, что сколько веревочке не виться... — Пап, он, кажется, что-то задумал.

— Негодяй! — возмутился отец, комкая в руках письмо с конвертом. Он хотел было в негодовании отбросить и каталог, но в последний момент передумал и просто бережно отложил на стол. — Я его убью!

— Папа, не надо! — воскликнула я, бросаясь к родителю, видя воинственный вид господина Мьёра. — Мы что-нибудь придумаем!

— Что придумаем? Мы ведь отдали уже больше половины! — отец, в принципе, озвучил мысль, которую я усердно гнала все это время. — Мия, мне кажется, он от нас не отстанет и будет тянуть деньги всю оставшуюся жизнь... Люди всё равно рано или поздно узнают... Сколько бы мы ни скрывали...