– Правда, – Тэффи улыбнулась.

– Отвратительно.

– Что тут отвратительного?

– Рок был музыкой протеста. Криком боли. Ультиматумом.

– Протеста против чего?

– Против всего. Нельзя написать красивую песню против всего. Больше трёх аккордов – уже фальшь. Когда тебе плохо – по-настоящему плохо, – ты не говоришь: «Сэр, извините, пожалуйста, будьте любезны, не могли бы вы выслушать?». Ты кричишь! Гитара у тебя в руках только затем, чтобы не задушить себя на месте.

– Хм… – Тэффи склонила голову, на её висок упал короткий рыжий локон.

– Не веришь, – сказал я.

– Но… нет. Да. То есть. Я…

– Давай украдём его наушник, – сказал я.

Тэффи подняла на меня удивлённый взгляд. Я понял, что она на крючке.

Да, в тот вечер я попросил безалкогольного. Тэффи попросила фанты.

Она сама была похожа на фанту. Короткая причёска, чуть мальчуковая. Тэффи весёлая, но не глупая. Непосредственная. Она как апельсин: он прикольный, он просто есть – и странно его спрашивать, почему он оранжевый и как сюда попал.

Конец ознакомительного фрагмента.