Рок-журналист следит за жизнью певца, подозревая, что тот скрывает нечто от публики. Вместе с молодой помощницей он отправляется на расследование.
– Давно это у вас?
Клиент задумался и психотерапевт уточнил:
– Можете вспомнить, когда появился комок в горле? Примерно? Полгода назад? Год?
– Знаете, кажется, помню точный момент. Я был в ресторане. Отошёл в туалет, встал у рукомойника, начал рыться в портфеле. У меня всегда с собой портфель: крепкий такой, чёрный, из кожи новозеландской овцы. В нём всегда куча бумаг. Мне на самом деле не надо было в уборную – я отошёл, чтобы собраться с мыслями, чтобы найти заметки. Я искал…
Клиент закашлялся, отпил воды из стаканчика и продолжил:
– … искал заметки к разговору.
Клиент замолчал. Терапевту снова пришлось его подтолкнуть.
– Вы всегда готовитесь к разговорам? У вас была деловая встреча?
– Не деловая. И нет, никогда не готовлюсь. То-то и оно: девушку пригласил… мы давно с ней работаем, но я всё не решался. Тут, ну понимаете, надо распушить хвост, выпятить грудь. А у меня и хвоста-то нет, да и грудь не самая мускулистая. Вообще, я могу обаять кого угодно, но только словами.
– Не самое слабое орудие, согласитесь, – улыбнулся терапевт. – Я тоже лечу словами.
– Да, но… Мы с ней разные. Она молодая, бегает по утрам, носит на работу сэндвичи в боксе. Листья салата и сыр, никакого мяса. А я уже в годах, как видите. Журналист, расследователь, одинокий волк. Из тех, кто в десять утра пьёт пиво на кинопремьере, в полдень закусывает оливкой на презентации, в два часа дня нюхает стимуляторы, чтобы написать текст, в четыре закуривает перед фотосессией, а в шесть отправляется на приём и пьёт всё, что нальют. Любой вечер может закончиться тем, что я слижу соль с бюста стриптизёрши, опрокину рюмку текилы и рухну. Если нет – ну что ж, соль вредна для здоровья.
Психотерапевт жестом остановил клиента.
– Знаете, когда я слышу такое подробное самоопределение, у меня возникает вопрос: кому на самом деле человек это всё рассказывает? Одна моя клиентка любила распространяться о том, как она красива и уверенна в себе, но через двадцать часов терапии призналась, что убеждает саму себя.
– Я журналист, у меня привычка излагать красиво. Только так и умею.
– Хорошо, – терапевт улыбнулся, пошуршал страницами блокнота и что-то черкнул.
– Вы мне поверили или сделали вид? – спросил клиент.
– Поверил. У меня нет цели вывести вас на чистую воду, у меня задача вам помочь. Значит, ощутили комок, когда рылись в портфеле?
– Да, нужный листок всё не попадался. А может, попадался, но я его не узнавал, не решался узнать, взять в руки и пойти уже разговаривать с Тэффи.
Мешались рабочие бумаги, целая кипа с текущим расследованием. И ещё документы о разводе, уже год их с собой таскаю, уже начали желтеть по краям. Красиво, люблю бумагу: она меняет цвет, буквы выцветают, вытираются. Я вижу не только текст, но и прошедшее время. Это успокаивает: всё было, но было давно. И росчерк бывшей жены уже не кажется таким злым.
И я листаю, листаю бумаги, ладони вспотели почему-то. Ну где этот листок, я его точно клал. Но бумаги попадаются только старые, ненужные, будто прошлая жизнь лезет в руки и мешает новой.
Мысль была: ничего не получается. А мне надо было, очень надо было расколоть Морриса, чтобы показать Тэффи: я могу, я настоящий мужик, не то что этот напудренный тип. Но заметки не находились, будто меня кто проклял, и я ощутил бессилие. Тогда и появился комок: будто бессилие поднялось из груди и сдавило горло.
Клиент сгорбился и потёр ладонью штанину.
– Расколоть Морриса? – переспросил доктор.
– Да. Расследование я вёл. Надо было написать грязную статью.
– Про Морриса? Того самого?!
– Того самого. Вы тоже удивились, да? А я как раз убежал в туалет, потому что Тэффи спросила, не жалко ли мне его. А внезапно не знал, что ответить. Тэффи милая, добрая девушка, видит в людях только хорошее. Конечно, ей было его жалко.
– Это она сказала? Или сами решили?
– Нет, не сказала, но и так понятно.
Терапевт ещё раз черкнул в блокноте.
– Ага, вы, наверное, подумали, что я её идеализирую. Да, может, вы правы. Мне нравилась эта девочка. Она будто… Будто Господь Бог взял то, чего не хватало в моей жизни, размял, как глину – и вылепил её. Она не то чтобы красавица, у неё зубки неровные. Но… в общем, вы понимаете…
Клиент достал портфель – чёрный, кожаный – и вынул исписанный лист.
– К нашему разговору я тоже делал пометки, – сказал он, пробежал взглядом по листу и начал рассказывать уже куда менее сбивчиво.