— Что у тебя там? — спросила моя соседка.

— Не знаю, — я глянул на свои ладони.

— Дай посмотреть, — она бесцеремонно схватила меня за руку и задумчиво изучила символ.

Потом отпустила и принялась листать учебник.

— Ты же коллекционер душ? — она поправила резинку на своих волосах, не отрываясь от таблицы в учебнике.

— Угу.

— Странно, — через некоторое время Жанна положила локти на парту и начала тереть виски. — Я просмотрела все родовые способности. Часть символа совпадает. А вот другая часть…

— Что? — я покрутил добытую императорскую фишку в руке.

— Другая часть символа не похожа ни на один знак из учебника.

Легче мне от этого вывода не стало. Ясно одно. Флорика и Глеб Ростиславович сильно напряглись. Отчего — непонятно. Наверняка, директор поговорит со мной на эту тему. И раз сейчас я ничего поделать не могу, то пора бы заняться фишками. Сдается мне, что до завтра мой рисунок не доживет. И я останусь без татуировки.

— Слушай, Клаус, — я перевел тему. — А не знаешь, где можно быстро раздобыть еще четырнадцать фишек?

— Тебя это сейчас волнует?

Я пожал плечами и кивнул. Жанна вновь закатила глаза и покачала головой.

— Мне нужен этот рисунок, — я постучал указательным пальцем по своей груди.

Клаус положила ручку в рот и в задумчивости принялась грызть колпачок. Видимо задачка оказалась не из простых.

— У тебя есть деньги? — спросила она.

— Я слышал, что не многие продают фишки за деньги.

— Попробовать стоит, — она взглядом указала на парту, которая стояла между столом Парфенова и столом Яблоньского. — Поговори с Борисом.

Я бросил взгляд на одноклассника.

Борис Грачевских. Аристократ больших размеров с кроличьими зубами и не выпускающий из рук свой йо-йо. Все тренды в классе всегда задавал он. Напальчники на горлышке от пластиковой бутылки, как дальнобойное оружие. Или вертушка из пробки от газировки с шипами наружу. Эти и другие изобретения обретали популярность в классе именно благодаря Борису. Не удивительно, что самая большая коллекция императорских фишек была именно у него.

— Попробовать стоит, — медленно повторил я слова Клаус и прикинул сколько денег у меня с собой есть.

На ближайшей перемене, я вместе с другими одноклассниками мигрировал в другой кабинет и пока не начался урок подошел к Борису. Он сидел на своем месте и перематывал кассету на карандаше.

— Что слушаешь? — я облокотился на спинку стоящего перед ним стула.

— Тебе чего, Фунтик? — Грачевских вставил кассету в свой плеер.

Этим аристократам прелюдия вообще не нужна? Хотя, я впервые подошел к нему за все время пребывания в этом мире. Не сложно догадаться, что по делу.

— Хочу купить четырнадцать императорских фишек.

— Не продаются, — коротко ответил он и тут же надел на голову наушники.

Н-да. Недолгий получился разговор. Видимо, придется искать другой вариант.

Я уже поднимался с места, когда Борис снял наушники и окликнул меня:

— Фунтик!

— А?

— Я дам тебе четырнадцать фишек, — неожиданно заявил он.

Я тоже не пальцем делан. Сейчас будут условия. Капитализм, мать его.

— Что я буду должен?

— Я видел, как ты навалял Кипятку, — аристократ поставил плеер на паузу. — Сделай так, чтобы этот придурок перестал мне докучать, и я отдам тебе фишки. Безвозмездно.

Еще три дня назад, я схватил бы добычу и заставил бы Парфенова отстать от толстяка. Но сейчас, вне защиты клана, роль телохранителя сулила мне будущее пограничника на Казачьей заставе.

Прозвенел звонок. Парфенов с Антроповым прибежали с улицы. Оставляя шлейф из запаха табака за собой, они пробежали мимо меня и уселись за спиной Грачевских. Кипяток тут же достал линейку и поставил ей фофан Борису. Тот закрыл затылок ладонью и скривился от боли.

— Ты домашку сделал, лупень? — спросил Кипяток, не заметив, что на месте Солонина сижу я.

— Отстань! — огрызнулся Борис.

Затем аристократ выложил передо мной кучу фишек и шепнул:

— Можешь взять все. Только пусть он отстанет.

— Я с тобой разговариваю, жирдяй! — не унимался Кипяток.

Я посмотрел на фишки. На Калачевского, который не мог налюбоваться своим творчеством. На Бориса. На Антропова, хихикающего над тем, что делает его друг. И выругался про себя.

Сейчас я не мог адекватно размышлять. Видя, как аристократ колотит очередного ребенка, я вскипал изнутри. Награда в виде фишек играла далеко не первую роль. Из-за чувства справедливости, в первую очередь, я принял решение остановить Парфенова. И уже по ситуации решать, как закончить издевательства над Грачевских раз и навсегда.